Ознакомительная версия.
После этого «лед тронулся». 8–9 сентября Москву посетили начальник регионального управления СИС Э. Фултон и директор МИ-5 Ч. Бленд. Англичан привезли в загородный санаторий «Барвиха», где я находился в очередном отпуске. Фултон в самом начале беседы подтвердил намерения британской стороны восстановить «искренние отношения взаимодействия с российскими спецслужбами, оставив позади неудачи, имевшие место по ряду известных причин». В ответ я сказал, что мы тоже заинтересованы в этом, но на основе полного равенства, также и по вопросам численности состава будущих представителей СВР и СИС в Лондоне и Москве.
Приводя «гипотетические примеры», решил «сыграть в простака» (естественно, твердо знал, что не подвожу ни одного нашего источника) и сказал англичанам, что у нас вряд ли бы были возражения против направления ими в Москву М. Шипстера (дело в том, что его действительно намечали к отправке в Россию в качестве «открытого резидента»), при том понимании, что он не будет, как это делал в Индии, тайно вывозить на Запад завербованного сотрудника резидентуры чехословацкой разведки. Упоминание фамилии Шипстера произвело обескураживающее впечатление на контрразведчика Бленда, что было видно по брошенному им взгляду в сторону разведчика Фултона. А когда я сослался на причастность Шипстера к операции в Индии, то мне показалось, что Бленд вообще на мгновение потерял контроль над своими эмоциями – уж такой утечки информации из СИС (а откуда еще!) британский контрразведчик явно не предполагал.
В «Барвихе» мы договорились и о восстановлении отношений, и об обмене информацией по организованной преступности, наркобизнесу, международному терроризму, нераспространению оружия массового поражения, развитию ситуации в «горячих точках».
Когда я уже был министром иностранных дел, находясь в Лондоне, встретился со своим старым приятелем еще по совместной работе на Ближнем Востоке Ющуком Р.В. – в эту пору «открытым» резидентом СВР в Великобритании. Он меня познакомил с Шипстером – своим партнером по контактам со стороны СИС. Я в шутку извинился перед Шипстером за то, что помешал его карьере в Москве.
Другим «сюрпризом», который ждал меня в Лондоне во время моего визита в английскую столицу в марте 1997 года в качестве министра иностранных дел, была встреча с одним из самых лучших – во всяком случае, я так считаю – авторов политических детективов Джоном Ле Карре. Наш посол А.Л. Адамишин пригласил по моей просьбе его с женой на обед. Встреча была абсолютно непринужденной. Мы с моей супругой получили огромное удовольствие от беседы с этим интереснейшим человеком. Как давнему почитателю творчества бывшего разведчика Дэвида Корнвелла, снискавшего всемирную известность под именем Ле Карре, мне было особенно приятно получить недавно вышедшую книгу «Люди Смайли» с надписью от автора: «Евгению Максимовичу Примакову с моими искренними теплыми пожеланиями и с надеждой на то, что мы будем жить в гораздо лучшем мире, чем тот, который описан здесь».
Обобщая написанное в этом разделе, можно сказать, что с трудом, но открывалась новая страница в деятельности внешней разведки России – взаимоотношения со спецслужбами других стран. Это приносило, безусловно, большую пользу. Дело ведь не только в обмене информацией, но и в установлении конфиденциального канала связи, которым нередко пользовались руководители России и других стран.
Промышленный шпионаж сегодня
В конце 1993 года меня пригласили выступить на президиуме Академии наук России. Многих присутствовавших на заседании крупнейших ученых, среди которых были и лауреаты Нобелевской премии, я хорошо знал в бытность членом Президиума АН СССР. Некоторые из них продолжали возглавлять ведущие научно-исследовательские центры страны, другие стали советниками, но от активной научной жизни не отошли. Инициатором моего выступления, которое я озаглавил «Некоторые проблемы научно-технической разведки», был президент академии Юрий Сергеевич Осипов.
Ученые, сидевшие в конференц-зале Российской академии наук – во всяком случае, многие из них, – хорошо знали о том, как внешняя разведка помогла созданию атомного оружия в СССР или, например, получению станков, позволивших решить стратегическую проблему снижения шумности подводных лодок. Однако надо сказать, что я не принадлежал к тем, кто приписывал разведке чуть ли не все успехи, вольно или невольно принижая ту роль, которую играли наши ученые в производстве ядерного оружия или вообще в резком росте обороноспособности страны. Я выступал в стенах академии как раз в то время, когда появились мемуары некоторых участников «ядерного шпионажа», в которых содержались такие не соответствующие действительности акценты.
Но свой доклад решил не делать «ретроспективным». Хотел показать, как разведка работает в научно-техническом направлении в новых условиях, какие проблемы она «высвечивает» своими методами и как это отражается или может отразиться на развитии наукоемкой промышленности России, как это помогает или может помочь сконцентрировать наши научно-технологические усилия на наиболее перспективных направлениях.
Спецслужбы США, Англии, ФРГ, Франции, Израиля, Китая, Индии, Ирана и других государств по-прежнему интересуются образцами вооружений, технологиями, связанными с их изготовлением. На этом поле продолжает действовать и разведка России. Вместе с тем объектом разведдеятельности являются и гражданские научно-исследовательские центры и производства. В этом тоже нет ничего нового. Промышленным шпионажем занимаются все разведки мира. И он – хотим мы этого или нет – будет существовать до тех пор, пока существуют промышленные секреты, закрытые по военным или коммерческим соображениям.
Суммируя, можно сказать, что объектом внимания разведывательных служб является процесс создания принципиально новых технологий и продукций, оказывающих существенное влияние на положение дел не только в военной, но и в гражданской области.
Мы внимательно изучали деятельность иностранных разведок в научно-технической области и пришли к выводу, что все концентрируются лишь на некоторых стадиях инновационного процесса, объединяющего фундаментальные, прикладные исследования и внедрение в производство. Материалы, связанные с научным открытием, его теоретическими результатами, обычно публикуются в открытых изданиях. Их анализ – главным образом дело ученых, практиков. Но уже на стадии лабораторной демонстрации возможностей применения новых технологий или разработок, и особенно при создании прототипа, его масштабных испытаний и опытного производства, тематика жестко цензурируется или вообще исчезает из обсуждений на открытых научных симпозиумах, ограничивается возможность встреч с авторами публикаций. Вот тут в основном и работают разведки.
Ознакомительная версия.
