уйти ли, предоставив Е. воле волн». Зябкая осенняя ночь… Огоньки приближающегося Александровского вокзала… И лукавый, провокационный разговор соперников в борьбе за право быть самым близким другом поэта…
У Тверской заставы
Расставались они некрасиво, ругаясь и обвиняя друг друга… Есенин много раз еще возвращался сюда, в Брюсов переулок, № 2, в дом, где ему просто и весело жилось. С Галей, сестрами Катей и Шурой. Приходил из неуютного дома жены Сони. Его тянуло сюда… Оба, Есенин и Бени-славская, тяжело переживали разрыв. В своем дневнике Галя писала: «Ведь с главным капиталом – моей беззаветностью, моей бескорыстностью, я оказалась банкротом». С диагнозом «общее депрессивное состояние» Галина лежала в больнице с 19 ноября по 19 декабря 1925 года. Потом, по совету врачей, уехала в деревню. Когда Есенин погиб, Бениславской в Москве не было. О смерти поэта и его похоронах, назначенных на 31 декабря, ей забыли сообщить. Лишь подруга Гали, Аня Назарова, поехала за ней. Девушки успели только к ночи: сильная пурга, удаленность железнодорожной станции… Галя рвалась на кладбище, говорила, что Сереже одному там будет холодно и одиноко в эту первую ночь, но ее удержали… Без Есенина жизнь Галины Бениславской потеряла смысл. Все обиды, претензии показались смешными. Она поняла, что Сергея нет НИГДЕ. Внешне спокойная, свой уход Бениславская готовила тщательно. Вскользь, чтоб не догадалась подруга, спрашивала Аню Назарову (медика), как врачи находят сердце? Составила список людей, которым нужно вернуть книги, те, что брал у них когда-то Сергей. Написала завещание. Все свои ценности – вещи, связанные с именем поэта, – распределила между Аней Назаровой и младшей сестрой Есенина, Шурой. Шуре она оставила самовар, чтоб девушка помнила о теплых, семейных чаепитиях в Брюсовом, Библию, фотографии Сергея. Шура Библию взяла, а фотографии отдала Назаровой. Может, были у нее такие… Роковой день назначила себе Галина с 3-го на 4-е декабря 1926 года. Автор книги «Сергей Есенин и Галина Бениславская» Н.И. Шубникова-Гусева объясняет эту неслучайную дату тем, что свой день рождения (3 октября) Есенин справлял всегда 4-го, а погиб в декабре. Прожив без Есенина 11 месяцев и 4 дня, Галина застрелилась на могиле любимого. В предсмертной записке написала: «В этой могиле для меня все самое дорогое…» Девушка умерла не сразу. Она скончалась в машине скорой помощи, по пути в Боткинскую больницу. Машина, не доехав, развернулась и повезла уже мертвое тело в морг при 2-м Медицинском институте. Как вспоминает дочь Есенина, Татьяна, Зинаиде Райх позвонили и сообщили, что Бениславская стрелялась. Райх не поняла, что Галя умерла. Она купила цветы и помчалась к ней. Влетела в помещение и …оторопела: вскрытие тела Галины уже началось. Здание морга в переулке Хользунова существует и по сей день. Интересуясь всем, что связано с Есениным и его окружением, однажды там оказалась и я. Открыла массивную дверь, поднялась по лестнице, прошла по безлюдному коридору до конца и спустилась по другой лестнице… Дверь помещения напротив была распахнута. Увидела оцинкованные столы, стоящие в ряд. Сомнений не было: невольно, я повторила путь Зинаиды Райх, так же неожиданно попав в помещение, секционную, где производится патолого-анатомическое вскрытие тел покойных…. Печальные строки о Галине Бениславской хочется закончить словами Анатолия Борисовича Мариенгофа, известного циника и пересмешника: «Не верят в большую любовь только болваны, важно считающие себя скептиками. Во все времена их было больше, чем надо…»
Брюсов переулок, дом 2А
Хользунов переулок, здание морга
«О, жизнь без завтрашнего дня…»
В феврале 1922 года, когда Сергей Есенин еще только собирался в путешествие по Европе и Америке с Айседорой, и Галина Бениславская испытывала нестерпимые муки ревности, в ее сознании всплыла эта строка Ахматовой: «О, жизнь без завтрашнего дня…» Был нервный срыв, Санаторий в Покровском-Стрешневе, медленное возвращение к жизни… И чудо возвращения любимого. Казалось, что все самое страшное уже пережито. Но осенью 1925 года произошел окончательный разрыв с Есениным, не осталось никаких надежд на будущее – вот она, «жизнь без завтрашнего дня»! Да еще увольнение из «Бедноты», как-то «по-свински»… «Ведь с главным капиталом – моей беззаветностью, с моим бескорыстием, я оказалась банкротом», – пишет 16 ноября в дневнике Галина. А 19 ноября в депрессивном состоянии она снова попадает в Санаторий – Физио-диетический им. Н.А. Семашко, в Большом Николоворобинском переулке, 7(строения 1–7). Эти здания местные жители до сих пор называют «Семашко». Бывшая городская усадьба с парком когда-то принадлежала отцу драматурга А.Н. Островского. Здесь он делал первые шаги в литературе. Об этом как-то редко вспоминают, но это самый главный адрес драматурга. В 1930–1952 году здесь находилась Клиника здорового питания, в которой работал известный профессор М.И. Певзнер. Нынешний пользователь – НИИ общественного здоровья Российской академии наук. Строения находятся в плачевном состоянии. Планируется реставрация. Больше повезло дому, похожему на западно-европейский коттедж, расположенному среди густых деревьев за самым коротким в Москве (62 м) Малым Николоворобинским переулком. С 1898 года в нем находилась лечебница по всем специальностям, которую содержал доктор Шиман. Здесь вовсю идет реставрация.
Большой Николоворобинский переулок, дом 7
Рядом расположена Подстанция скорой помощи 1870 года постройки. Вот такой медицинский городок в Воробине, названном по Храму Николы в Воробине, построенном на деньги стрельцов, сохранивших верность государю, под предводительством полковника Данилы Воробина. Сам Храм разрушен. Не сохранился и дом № 3 по Большому Николоворобинскому переулку, где в 30-х годах жил смешливый, ироничный приятель Сергея Есенина – Исаак Бабель. В двухэтажном домишке знаменитый одессит снимал угол у представителя австрийской фирмы, торгующей электрооборудованием. Представитель боялся уплотнения. Вернемся к истории Галины Бениславской. После выхода из Санатория, чтобы восстановить, по совету врачей, утраченное душевное равновесие и трудоспособность, Галина поехала в сельскую местность, к родственникам подруги Ани Назаровой. Там ее и застала страшная весть о гибели Есенина. На похороны девушка не успела: забыли известить ее вовремя. Она еще работала по инерции на Малой Дмитровке, 18, в отделе наблюдения Главконцесскома… Составляла завещание, дописывала воспоминания… «Да, Сергунь, все это была смертная тоска, оттого и был такой, оттого так больно мне. И такая же смертная тоска по нем у меня», – написала она в дневнике.
Малая Дмитровка, дом 18
Соседи: Брюсов переулок, дом 2А
Несладко пришлось бездомному поэту, нашедшему временный
