У Джила есть еще одна традиция: любого заснувшего он оставляет спать там, где того сморил сон. Пусть другим кажется, что спящему неудобно, — Джил считает, что, если человек спит, значит, он чувствует себя достаточно комфортно. Так что, если я засыпаю, он никогда не пытается меня растолкать, лишь набрасывает на меня шерстяное одеяло и оставляет в покое до утра.
— Слушай, — обращается он как-то ко мне. — Мы всегда рады видеть тебя здесь, и все-таки я должен задать тебе один вопрос. Ты симпатичный, к тому же богатый парень, ты можешь проводить время где угодно и все-таки каждый четверг приезжаешь ко мне, чтобы съесть хот-дог и заснуть, скрючившись на полу…
— Я люблю спать на полу. Так спине комфортнее.
— Я не про полы. Я имею в виду, что ты всякий раз приезжаешь к нам. Тебе действительно нравится здесь бывать?
— Джил, я никуда не езжу с такой охотой!
В ответ он обнимает меня. Я думал, что неплохо разбираюсь в объятиях, но поверьте: если вас никогда не обнимал мужчина с почти полутораметровым обхватом грудной клетки, вы не знаете об объятиях ничего!
НАКАНУНЕ РОЖДЕСТВА 1989 года Джил спрашивает, не хочу ли я встретить праздник вместе с его семьей.
— Думал, ты никогда меня не пригласишь, — отвечаю я.
Пока Гей печет печенье, а девочки спят наверху, мы с Джилом сидим на полу в гостиной, собирая кукол и модели железной дороги от Санта Клауса. Я признаюсь, что никогда еще не чувствовал себя настолько умиротворенно.
— Может быть, тебе было бы веселее на вечеринке с друзьями?
— Я пришел туда, куда хотел прийти.
Все еще держа в руках игрушку, я посмотрел Джилу в глаза:
— Джил, моя жизнь никогда еще, ни одного дня мне не принадлежала. Она всегда принадлежала кому-то другому. Сначала отцу. Потом Нику. И теннису — всегда, всегда. И даже мое тело не было моим до тех пор, пока я не встретил тебя — человека, взявшегося сделать то, с чем обычно справляются отцы. Сделать меня сильнее. Поэтому здесь, с тобой и твоей семьей, я впервые в жизни чувствую себя на своем месте.
— Я понял. Больше не буду спрашивать. С Рождеством, сынок.
УЖ ЕСЛИ Я ЗАНИМАЮСЬ ТЕННИСОМ, самым одиноким видом спорта, то вне корта пусть меня, черт возьми, окружает как можно больше людей. У каждого из них — своя, особая роль. Перри умеет приводить мои разрозненные мысли в порядок. Джей Пи приносит покой моей измученной душе. Ник — помощник в отработке азов теннисной науки. Фили занимается бытовыми мелочами и всегда на моей стороне.
Спортивная пресса регулярно обрушивается на мою свиту. Журналисты заявляют, что я путешествую с толпой приближенных, чтобы потешить свое тщеславие. Мол, я окружаю себя людьми, потому что не выношу одиночества. Что ж, они наполовину правы: я не люблю быть один. Но люди, которые рядом со мной, — не свита, они — моя команда. От них я жду общения, совета. Они — мой экипаж, мои учителя, мое тщательнейшим образом подобранное жюри присяжных. Я учусь у них, а иногда и краду что-то — словечко у Перри, историю у Джей Пи, позу или жест у Ника. Подражая, я узнаю и в то же время создаю себя. А что еще мне может помочь, кроме подражания? Мое детство прошло в изоляции, ранняя юность — в пыточной камере.
Поэтому я вовсе не собираюсь сокращать свою команду, наоборот, планирую ее увеличить. Я хочу, чтобы к ней присоединился Джил, и думаю официально пригласить его работать исключительно на меня: заниматься моей силовой подготовкой и физической формой.
Я звоню Перри в Джорджтаун и рассказываю об этом.
— В чем проблема? — спрашивает он. — Хочешь работать с Джилом? Так найми его!
Но у меня ведь уже есть Пат, Плюющийся Чилиец. Я не могу просто взять и уволить его. Я вообще не могу увольнять людей. А даже если бы мог, как бы я попросил Джила бросить престижную, высокооплачиваемую работу в университете Невады, чтобы посвятить все время мне? Кто я, черт возьми, такой?
Перри предлагает мне договориться с Ником, чтобы тот предложил Пату работу с другими своими игроками.
— А потом, — продолжает он, — сядешь с Джилом и выложишь ему все. И пусть сам решит.
В январе 1990 года я сообщаю Джилу, что буду безмерно благодарен, если он согласится работать со мной, тренируя и сопровождая меня в поездках.
— Я должен буду бросить работу в университете? — интересуется он.
— Да.
— Но я ничего не понимаю в теннисе!
— Не волнуйся, я тоже.
Он смеется.
— Джил, я думаю, что смогу многого добиться. Смогу сделать нечто… выдающееся. Но теперь, пообщавшись с тобой, я уверен, что смогу сделать это лишь с твоей помощью.
Джила не приходится долго уговаривать.
— Буду рад работать с тобой, — произносит он.
Он не спрашивает, сколько я буду платить. Он вообще не упоминает о деньгах. Он утверждает, что мы — две родственные души, отправившиеся навстречу великим приключениям, что знал об этом с того самого дня, когда мы встретились. По его мнению, у меня есть судьба. К тому же он считает меня похожим на Ланселота.
— Кто это такой, Джил?
— Рыцарь Ланселот. Ну, знаешь, король Артур, рыцари Круглого стола… Ланселот был величайшим рыцарем при дворе короля Артура.
— А он убивал драконов?
— Каждый рыцарь убивает драконов.
На нашем пути есть только одно препятствие: дома у Джила нет тренажерного зала. Ему приходится оборудовать зал у себя в гараже. Это отнимает много времени: ведь все тренажеры Джил изготавливает сам.
— Ты, правда, хочешь сделать все сам?
— Я хочу сварить металлические конструкции, протянуть тросы и поставить шкивы и блоки своими руками. Не допущу никаких случайностей. Мне не нужно, чтобы ты себя травмировал. Только не с моей помощью.
Я вспоминаю отца, самостоятельно строившего машины для подачи мячей и для сбора их в одну кучу. Интересно, это — единственное, что роднит их с Джилом?
Пока зал не готов, мы продолжаем заниматься в университетском спортивном центре. Джил все еще работает с университетской баскетбольной командой. Под его руководством она проводит великолепный сезон, который венчает убедительная победа над командой университета Дюка и завоевание высшего национального титула. Доведя команду до конца сезона и практически закончив свой тренажерный зал, Джил объявляет, что готов.
— Андре, а ты готов? В последний раз спрашиваю — ты уверен, что тебе это нужно?
— Джил, я уверен больше, чем когда-либо был уверен в чем бы то ни было.
— Я тоже.
Он говорит, что с утра поедет в университет и сложит с себя полномочия.
Несколько часов спустя, когда Джил выходит из университетских ворот, я уже поджидаю его неподалеку. Он смеется, увидев меня, мы отправляемся съесть по чизбургеру — отметить наш сегодняшний старт.
