– Конечно, – кивнул Высоцкий. – Ты мне сразу очень понравилась.
– Ну вот, а потом после нашей родимой школы-студии, – Ирина невесело усмехнулась, – поработала в «Ленкоме», у Гончарова в «Маяковке». Натерпелась от баб – ужас!.. Везде за спиной слышала: «Конечно, ЭТА из «Доживем до понедельника» сразу все роли заграбастала». – «Так она же со всеми режиссерами спит!»
– Бывает. – Владимир погладил ее по плечу.
– А потом я поломала ногу и влюбилась…
– В хирурга? – тут же подхватил Высоцкий.
– Ну почему именно в хирурга? – рассердилась актриса. – В музыканта. Я после своих переломов только-только начала ходить, и друзья повезли меня на польскую выставку. А там выступали «Бизоны». Помнишь такую группу?
Высоцкий отрицательно покачал головой:
– Не-а.
– Да, так вот, в самого главного из них, Збышека Бизоня, я и влюбилась. И нет чтобы ограничиться красивым романом, зачем-то поперлись в загс. Уехали в Польшу…
– Извини, – перебил Высоцкий и обратился к водителю: – Там, на светофоре, направо.
– Я помню, Владимир Семенович, – отозвался таксист. – Не первый раз встречаемся.
Ирина притихла, с некоторым недоумением посмотрела сначала на шофера, потом на своего спутника. Но продолжила:
– Я даже представить себе не могла, что в Польше меня так хорошо знают. Наш «Понедельник», оказывается, там пользовался бешеной популярностью. Замучили интервью, снимки на обложках журналов стали появляться, предлагали работу в театре.
– А язык? Для меня эта тема… – заинтересовался Высоцкий.
– Знаешь, от природы для меня языки – не проблема, – похвасталась Ирина. – Далеко еще?
– Да нет. А ты что, боишься, что не успеешь все рассказать?
– Не измывайся над моей болтливостью! – Ира шутя шлепнула его по руке. – Я очень скоро уже могла и репетировать, и играть и на польском, и на английском. Но толком никуда не могла пристроиться – у мужа был свой жесткий гастрольный график, и нам пришлось надолго уезжать – то в Швецию, то в Англию. Шведский язык, кстати, я так и не одолела. А посему занималась исключительно домом и жутко тосковала. А какой быт у гастролеров, ты, наверное, знаешь.
– Да как тебе сказать, – неопределенно ответил Высоцкий. – Так, краем цепляюсь то за борт самолета, то за подножку вагона, то за трап корабля. Съемки, концерты, гастроли…
– Вот-вот, – подхватила Ирина. – И у «Бизонов» было так: номер забит аппаратурой, чемоданами, все время в боевой готовности: едем – не едем.
– Все! – объявил Высоцкий. – Мы уже никуда не едем. Приехали, выходи…
Пока поднимались по лестнице, Владимир вполголоса напевал:
…Нет теперь закона:
У Жирафов вышла дочь
Замуж – за Бизона!
– Что? – не поняла Ирина.
– Да так, – улыбнулся Высоцкий, – просто строчки вспомнились. Потом покажу…
Квартира Высоцкого ей понравилась: не слишком большая, уютная, обжитая. Хозяин усадил ее в кресло, принес шампанское, они выпили. И началось! На нее обрушился целый шквал песен. «Я для него была как чистый лист, – позже рассказывала Ирина. – И подружились сразу – насмерть просто. Стали часто видеться. Но это были отношения хороших друзей, не более».
Однажды он попросил Ирину и Севу Абдулова посидеть с ним пару ночей. Что-то у Высоцкого не ладилось с «Алисой в Стране чудес».
– Ну а мы-то чем поможем?
– А я на вас буду тексты проверять…
Печерникова с Севой остались на кухне, сидели тихонько, трепались, потягивая то «Хванчкару», то джин с тоником. Время от времени там появлялся Высоцкий и читал им новые строки:
Приподнимем занавес за краешек.
Какая старая тяжелая кулиса.
Вот какое время было раньше,
Такое ровное – взгляни, Алиса…
И опять надолго исчезал…
Ей хотелось верить: «Я кожей ощущала, что я ему нужна… Может, я казалась ему похожей на Алису из Страны чудес. Не знаю… Был ли он в меня влюблен? Наверное, немножко, если это длилось несколько месяцев, и каждый день я приходила на его спектакль или сидела у него дома. Я его обожала, даже боготворила. За то, что со своей горы Афон разглядел меня, посадил на ладошку и опустил рядом с собой на вершине…»
Высоцкий бывал в ее доме, поддерживал дружеские отношения с Ириными родителями. Мама до слез ухохатывалась, слушая «Товарищи ученые», вспоминая свои поездки «на картошку». Папа был растроган, получив в подарок из рук автора пластинку с военными песнями. А Владимир загадал ему загадку: «Там в песне «Тот, который не стрелял» есть пара строк о вашей дочери». Отец внимательно послушал песню, а потом сказал: «По-моему, угадал – «Он не в такт подпевал, он всегда говорил про другое…» Ира засмеялась: «Я тоже всегда «не в такт».
А однажды Владимир Семенович приехал к ней – и сразу к отцу: «Можете отдать мне ваше чадо на трое суток?» – «Как это?» – «Ну очень надо! Верну в целости и сохранности». – «Ну, если очень надо – пожалуйста». Поехали в аэропорт. Ирина думала: встречать кого-то. Но как-то незаметно для нее они оказались в самолете, взлетели. «Я болтаю, он шутит, смешит меня… И тут я спрашиваю: «Володя, а куда мы летим?» Он начинает хохотать: «Слушай, а почему ты только сейчас спросила?..»
Приземлились путешественники в Адлере, потом перебрались в Гагры, оккупированные киногруппой фильма «Плохой хороший человек». Высоцкий определил Иру в какой-то домик, сам умчался на съемки. Вечером заехал за ней, и они рванули в Сухуми. Там был его концерт, ради которого он, собственно, ее и привез. Не обращая внимания на зал, он пел ей. А она сидела с пылающими щеками.
Подобные отношения, чуть-чуть «над обычными», конечно, не могли длиться вечно. Когда Владимир попытался их изменить, и довольно-таки решительно, – ничего не вышло. Ирина объясняла: «Он был для меня как сказочник, а не-сказки мне не хотелось… И резко все оборвала». Накануне очередного приезда Влади в Москву Ирина в лоб спросила Высоцкого, любит ли он Марину. Владимир честно ответил: «Люблю». «И все, – рассказывала Печерникова. – Наше Зазеркалье мгновенно разлетелось на мелкие стеклышки. И я вместе с ним. Володю это жутко разозлило. Все это было безумно страшно, больно, и я исчезла…»
Высоцкий, конечно, обиделся. Он не привык, чтобы его оставляли женщины. Обычно он уходил первым.
Долгое время Ирина и Владимир не встречались и даже не перезванивались. Но слепая и бездушная киносудьба свела их вместе на съемочной площадке фильма «Сказ про то, как царь Петр арапа женил». Причем в любовной сцене: Высоцкий должен был швырнуть ее, графиню Лауру де Кавеньяк, на роскошное ложе, где и предстояли «африканские страсти»… А тут еще в разгар съемок случилась беда – Ира в который уже раз сломала ногу. Ей месяц искали замену, но подходящей кандидатуры так и не нашли: в уникальное, специально для героини Печерниковой сшитое платье, никто не умещался. В итоге Александр Митта приехал к Ирине домой, принялся уговаривать. Она отнекивалась: «Мы же там бегаем по лестницам, а я еле-еле на одной ноге стою!» – «Ничего, Владимир Семенович тебя на руках будет носить…»
