Ознакомительная версия.
Бреслау пришлось эвакуировать в течение одного часа; последние поезда из Глейвица[123] отходили под огнем артиллерии противника, которая уже вошла в город; сотни человек погибли в пути – замерзли насмерть. Большинство не имело возможности взять с собой больше одного чемодана, на руках несли детей; и при этом впереди ни цели, ни надежды, ни даже теплого помещения… То, что случилось в Дрездене, в Праге, на пути к Вене – это величайшая трагедия Германии… И когда ты позднее доберешься до Вены, тебе останется только стыдиться того, как много хваленых «золотых венских сердец» погрязли в самом отвратительном эгоизме и себялюбии. То, как население обращается с этими несчастнейшими из несчастных (беженцами), просто ужасно. Женщину из Судетской области выбросили из трамвая со словами: «Сначала венцы, потом уже богемцы!» (на венском диалекте они выражались еще более грубо)… Завтра я уезжаю в Дрезден…
Дрезден, 1 февраля 1945 г
Дорога была ужасной – поезда больше не ходят по расписанию. Поток беженцев постоянно растет (вместо того чтобы уменьшаться), а я все время думал о тебе с детьми и молился, чтобы с тобой такого не случилось… Положение стало значительно хуже. Вскоре что-то должно произойти, то или иное.
…Несмотря на мой оптимизм, я уже оценил то, что может произойти: есть только две возможности – либо русская оккупация, либо автономия Австрии. Это немыслимо, так как и то и другое было бы ужасно…
А в это время Прюллера, как он и хотел, направили в школу офицеров идеологического надзора (NSFO) в окрестностях Бамберга в Баварии, куда он прибыл ночью 9 февраля.
Близ Бамберга, 9 февраля 1945 г
…Здесь ничего не происходит – длинные ряды казарм, там и тут встречаешь людей из организации. На то, чтобы все организовать, понадобится какое-то время.
…Помещения для фаненюнкеров (кандидатов на должности офицеров, в данном случае – офицеров идеологического надзора) школы NSF– все еще не готовы, все еще нет тепла (не работает отопление). Нет постельного белья, нет письменных принадлежностей, нет личного состава – словом, все, черт возьми, организовано абсолютно таким образом, как это не должно быть. И ко всему прочему, фаненюнкеры со вчерашнего дня слоняются без дела. Можешь себе представить, что несколько раз они близки к тому, чтобы начать жевать ковровые дорожки.
Когда видишь что-то подобное, то можно лишь процитировать слова одного из моих друзей, который заявил год назад: «Немцы – умная нация, все организовано сверх меры».
Большинство преподавателей – «старые свиньи» из военных школ, поэтому для меня будет трудно держать свой нос по ветру. Первый вопрос: учился ли я в специальной школе? Нет, но пять лет проходил учебу на фронте. Очень хорошо, заявляет мне он, но здесь это не считается, у нас другие основополагающие принципы… Бамберг – довольно маленький город, в нем много старинных зданий. Прекрасный забытый уголок, который я помню с 1939 г., когда побывал здесь. И вот я снова здесь, как в те первые дни… Положение за последние несколько дней снова ухудшилось: русские опять значительно продвинулись в направлении на Дрезден. Но, как я уже говорил, мы еще не разыграли свою последнюю карту; через несколько недель все должно измениться в ту или иную сторону – это ясно и здешним господам.
Близ Бамберга, 15 февраля 1945 г
У меня такое впечатление, что началось генеральное наступление в воздухе, в конце которого они [союзники] попытаются принудить нас капитулировать. То, что происходит здесь и во всем рейхе, – это просто безумие. И на Западе тоже начались бессистемные бомбежки с целью сровнять с землей любую мало-мальски заметную деревушку. Они стремятся покончить со всем любой ценой. Но мы вовсе не так близки к финишу, как они полагают…
Близ Бамберга, 19 февраля 1945 г
…Ты знаешь, я не слишком думаю о лекциях на тему политики, потому что от них нет никакого толку. Но сегодня унтер-офицер из отделения личного состава, который является штурмфюрером СА из Восточной Пруссии, говорил с нами на тему: «Кто победит? Хорст Вессель или Иуда?» Прекрасный урок по содержанию, структуре и исполнению. Позднее к нам должны будут приехать и другие значительные лица, но кто знает…
Близ Бамберга, 22 февраля 1945 г
…Сегодня у нас четыре раза объявляли воздушную тревогу. После полуночи, утром, днем и вечером. Вот и сейчас снова звучит сигнал, уже пятый раз за сегодняшний день. Утром был налет на Бамберг, и ущерб был совсем не шуточным. Пострадала даже старая часть города, район у собора…
Близ Бамберга, 11 марта 1945 г
Твои страхи относительно сложившегося угрожающего положения очень даже легко понять, особенно с учетом того, что на Западе все очень плохо, и почти всю территорию по другую сторону от Рейна можно считать потерянной. Но это не причина для того, чтобы низко повесить голову и впасть в такое отчаяние, что впору и прекратить всякое сопротивление. Все изменится, и это будет очень скоро. Я уверен, что они сдуются, как провисшая палатка, когда мы снова пойдем в наступление. Им никогда не удавалось держать удар в подобных случаях… Несмотря ни на что, или даже из-за того, что мы столкнулись с трудностями, нам следует продолжать верить в общую победу Германии, потому что нам не остается ничего другого, кроме как победить или погибнуть. То, что произошло на землях, оккупированных Советами, дает нам прекрасное представление о том, что произойдет со всем нашим населением, если мы (например) сдадим Балканский полуостров.[124]
В любом случае нам пока еще сопутствует удача. Посмотри, милая Хенни, на всех тех людей, кто не знает о судьбе своих родных; на женщин, не знающих, сражаются ли до сих пор их мужья, или они уже погибли; на солдат, чьим женам, детям и родителям, может быть, удалось бежать куда-нибудь от русских, а может быть, им суждено было стать трофеем этих грязных животных. Они ничего не знают о судьбе друг друга и все же не утратили веры в рейх, его народ, в победу. Здесь, в школе, много таких, как среди преподавателей, так и среди юнкеров. И им приходится прикусить свои языки, держаться и продолжать выполнять свой долг. Так и надо, Хенни, и мы не хотим трепаться обо всех трудностях (которых множество); мы должны всегда говорить: у других все обстоит гораздо хуже. Только так мы сможем преодолеть этот период…
Близ Бамберга, 20 марта 1945 г
Ты права, когда предполагаешь, что земля горит под моими ногами, потому что мне приходится быть лишь наблюдателем. Я ничего не могу поделать. Для меня все эти фразы об Отечестве, верность делу, которым я занимаюсь, фюреру, моя готовность ринуться в драку – не просто слова. Я готов в любой момент обратить веру в дело. Правда, что я не могу вести в бой своих солдат, и неизвестно, смогу ли я сделать это просто физически, но есть много и других вещей, которые должны быть сделаны.
Ознакомительная версия.
