Но до этого еще нужно дожить, а пока Анастасии предстояло расстаться со старшей дочерью. Скоро в этой семье родятся дети, и она наконец-то станет бабушкой. (Нынешняя королева Дании, Ее Величество Маргрете II – родная внучка Кристиана X и Александрины и, соответственно, правнучка Анастасии.)
Понемногу к Анастасии возвращается вкус к жизни. Она довольно часто навещает Россию, присутствуя то на крестинах, то на свадьбах многочисленных родственников, путешествует по Европе. Вместе с ней остается младшая дочь, Цецилия Августа. Казалось бы, что может запятнать репутацию вдовствующей герцогини? Ну и пусть она слывет среди царственной родни оригиналкой благодаря своим увлечениям – особенно теннису и игре в казино. Но это, оказывается, только цветочки.
Анастасия вообще-то еще не старая женщина. В 1902 году ей исполняется сорок два года. Женский век короток, и так хочется его продлить… Восемнадцать лет она любила своего мужа и была ему верна, вот уже несколько лет, как она вдовела – положа руку на сердце, справедливо ли обвинять ее в том, что теперь, на склоне лет, она не устояла? С точки зрения общественной морали она, безусловно, окажется виноватой, но с чисто человеческой, а тем более – с женской точки зрения ее можно понять и простить.
Его звали Владимир Александрович Палтов. Они познакомились в Париже, и Анастасия Михайловна пригласила его к себе на должность секретаря. А с секретарями проводишь обычно много времени… Эффектная женщина, чья красота еще и не начала увядать по-настоящему, и достаточно привлекательный мужчина. Влюбленные? Нет. Но любовники. То, что ее рано списывать со счетов как женщину Анастасия доказала и себе, и окружающим, почувствовав, что ожидает ребенка.
До открытого скандала дело не дошло – ее положение всячески скрывали, и она не нашла ничего лучше, как объяснять быстро растущий живот опухолью. Последние же месяцы беременности она вообще удалилась от общества, заявив, что больна ветрянкой.
Так что в декабре 1902 года Анастасия производит на свет своего четвертого, последнего, и на этот раз внебрачного ребенка. Мальчика назвали Алексисом Луи, а фамилию ему дали по любимой вилле матери – Венден. Благодаря Кристиану IX мальчик получил титул графа де Венден. Что ж, это означает, что не все родственники пришли в ужас от случившегося, были и сочувствующие.
Однако этот случай серьезно подпортил Анастасии Михайловне репутацию, отчего едва не пострадала ее дочь Цецилия.
Так же как ее брат познакомился со своей будущей супругой на свадьбе сестры Александрины, так и сама Цецилия повстречала будущего жениха на свадьбе брата, состоявшейся в 1904 году. Кронпринц Вильгельм Фридрих Виктор Август Эрнст, старший сын последнего императора Германии и короля Пруссии Вильгельма II Гогенцоллерна, представлял на свадьбе своего отца.
Молодые люди мгновенно прониклись друг к другу симпатией, которая быстро переросла в еще более нежные чувства, но император Вильгельм был категорически против этого брака. Все эти годы он терпеть не мог Анастасию, полагая, что ее образ жизни не соответствует ее высокому положению. Когда в 1898 году она с Фридрихом Францем отправилась в Берлин, чтобы представить кайзеру своего сына, нового великого герцога, и Вильгельму, и Анастасии удавалось скрыть взаимную антипатию ценой огромных усилий – только благодаря умению держать себя в руках, столь присущему высшей знати.
Но одно дело короткий визит, и совсем другое – перспектива породниться! Кайзер был возмущен и, как мог, оттягивал решение вопроса. В конце концов он дал согласие на брак, однако выдвинул несколько условий: Анастасия должна будет уехать из Германии сразу же после свадьбы, и у нее будет право приехать туда только на короткий срок, когда родится внук, на крестины.
Кайзер, к тому же, опасался, как бы Анастасия не вздумала поселиться где-нибудь рядом, и даже пытался оговорить этот вопрос отдельно, но Анастасия и не думала это делать. Ведь она недолюбливала Германию. Ее любовью по-прежнему оставались Канны. В 1905 году состоялась свадьба, и Анастасия вернулась в то место, которое привыкла считать своим настоящим домом.
Теперь Канны как никогда заслуживали этого названия – ведь с 1903 года там живет и отец Анастасии великий князь Михаил Николаевич. У него случается удар, и врачи советуют ему поправить здоровье где-нибудь на юге Франции. Он отправляется к дочери, у которой и останется, как оказалось, до конца. В 1909 году великий князь умирает… Очередная тяжелая потеря.
Его тело отправляют на родину, где собираются на похороны все дети Михаила Николаевича. Вот так, все вместе – это, вероятно, в последний раз. Приезжает даже опальный Михаил Михайлович, предварительно получив на это высочайшее разрешение своего двоюродного племянника, нынешнего императора Николая II.
* * *
После похорон отца Анастасия возвращается в Канны. Говорят, что пока живы наши родители – мы дети. Если так, то теперь она окончательно становится взрослой.
Дочери замужем, сын женат, один за другим появляются на свет внуки. Время, отпущенное для любви, ушло. Что остается? Благотворительность? Но Анастасия, будем откровенны, никогда не питала к ней особой склонности и занималась подобными делами только тогда, когда этого требовало ее положение. А вот театр, музыка, танцы… Да, это была ее стихия!
В 1913 году она знакомится с приехавшим в Париж князем Феликсом Юсуповым. Он как раз собирается жениться на Ирине (Ирэн), племяннице Анастасии. Ирэн была дочерью великого князя Александра Михайловича и Ксении Александровны, дочери Александра III.
Вот что пишет Юсупов в своих мемуарах: «В августе, узнав, что в Трепоре Ирина повредила при падении ногу и отвезена на леченье в Париж, я тотчас же уехал к ней. Лечили ее долго и трудно. Каждый день я навещал ее в „Карлтоне“, где жила она с родителями. Сестра моего будущего тестя, великая княжна Анастасия Михайловна, герцогиня Мекленбург-Шверинская, также находилась в то время в Париже. Было ей уж давно за сорок, но оставалась она горяча и порывиста, и притом добра и ласкова. Дело портили лишь чудачества ее, своенравие и властный характер. Узнав, что я женюсь на ее племяннице, она целиком завладела мной. Себе я более не принадлежал. Вставая очень рано, уже в восемь утра она мне звонила по телефону. А то и являлась прямо в „Отель дю Рэн“, где я жил, ко мне в номер, и читала газету, пока я умывался и одевался. Если ж дома меня не было, она рассылала за мной слуг по всему Парижу и сама пускалась на автомобиле на поиски. Не имел я ни минуты передышки. Я завтракал, обедал, посещал театр и ужинал вместе с ней. На спектакле она засыпала в первом же акте, но, вдруг проснувшись, заявляла, что пьеса „прескучна“ и что надо пойти на другую. Часто за вечер сменяли мы два-три театра. Была она мерзлячка и у дверей ложи сажала лакея с саквояжем, набитым мехами, платками и пледами. Каждый имел номер. Если случайно она не спала, то при малейшем сквознячке наклонялась ко мне и просила принести номер такой-то. Но все бы ничего, не люби она танцы. Выспавшись в театре, она могла танцевать ночь напролет.
