— А ты-то сама, бабушка Ефросинья, кто по национальности: русская или украинка?
Бабуля, забыв, что родилась в российской империи при Николае втором, не долго думая, говорит:
— Ну, коли я на Украине живу, то, стало быть, украинка.
— Значит, и внук твой кто по национальности? — Обрадовался такой смекалке председатель.
— Украинец. — Ответила бабка, не подозревая, что делает.
Когда она пришла домой с этой бумагой, мать сначала разозлилась, а потом от хохота никак не могла отделаться. Всё смеялась:
— Папа рус, мама рус, а Иван молдаван!..
Пришлось ей идти, переделывать метрику.
— Вспоминаю наш двор на улице Гоголя, продуктовый магазин в нашем доме с самым вкусным мороженым. Как перебегали дамбу, идя в школу номер тридцать, и, возвращаясь домой, катались с горки на портфелях возле подземного перехода. Помню огромные сугробы, в которых выкапывали целые лабиринты. И прав тот, кто говорит, что на севере особенные люди: добрые и отзывчивые! Поверьте, таких я больше нигде не встречала. И забыть свой самый любимый и родной город невозможно. Только очень жаль, что нет возможности приехать туда ещё хоть ненадолго!
— Помню, ехал в поезде ЭР-200. Из Москвы в Санкт-Петербург. В вагоне-ресторане подсели два педагога. Один из политехнического, другой из Горного. Говорю, что учился в ЛГИ, только в Воркутинском филиале. Как он обрадовался, что я из Воркуты. И рассказал историю из восьмидесятых годов. Как однажды попали в пургу… Как оставили машину… Как было тяжело и страшно… На их счастье с ними был Воркутинец.
«Еле дошли до посёлка, где заснеженные бараки, из которых торчали одни антенны. В первое окно, где свет горел, постучались. Открылась дверь и на пороге стоял огромный…
„Наверное, шахтёр!“ — Сказал преподаватель.
Вот тут и произошло самое страшное! Воркутинец попросился в туалет!.. Я думал, нас, за эту выходку убьют! Но ничего подобного!.. Нас пригласили, накормили и дали возможность переждать пургу. Да! Какие замечательные люди — эти Воркутинцы! — И добавил, — Попросись в туалет в Москве или в Санкт-Петербурге, в лучшем случае пошлют… Или скинут с лестницы».
Да, там, за полярным кругом на 67-ой параллели, иначе нельзя. Там пьяные по улицам не валялись. Каждый знал, что, не дай бог, он окажется в таком же положении?! Поэтому помогали друг другу, спасали друг друга. Продукты хранили в общем тамбуре на полочках, и никто никогда не брал чужого. Замков в дверях не было. А зачем они нужны? От кого закрываться?!
— А ещё Воркута конца 50-х — начала 60-х — это мощный культурный слой. Писатели, артисты, музыканты. Не все же уезжали сразу после освобождения…
— Помню, это было в шестом классе. Наша классная руководительница Тамара Ефимовна Бачило повела весь наш класс на творческую встречу с московскими писателями. Был жуткий мороз. Всё проходило в каком-то деревянном доме культуры, не то строителей, не то железнодорожников. Дерево трещало от низкой температуры. Мне хорошо запомнился молоденький, начинающий писатель Аркадий Арканов. Он читал свои юмористические рассказы, а за спиной его на сцене важно восседали московские писатели, и смеялись вместе с залом. Вдруг Арканов остановился на полуслове, ему что то шептали его товарищи, он бросил свою книжку и пулей выбежал на улицу. За ним, немного помявшись, короткими перебежками, последовали все писатели со сцены. А затем и весь зал. Толпа замерла, и устремила свои взоры на небо. Там в ясном и чёрном небе, играя невообразимыми красками, гипнотизируя всех и вся, полыхало СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ. Арканов заплакал…
— СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ! — С восторгом вспоминала Тамара. — Такого больше нет нигде. Ночью пришёл папа со второй смены в шахте. Разбудил нас, совсем маленьких. Мы обули валенки на голые ноги и кроличьи шубы на ночнушки, и на улицу в крутой мороз. А там!!! Небо живое, всё переливается цветными стёклышками! Небо гуляло почти 20 минут. Мы стояли разинув рты и не ощущали холода.
А я не помню северного сияния. Видел его не раз, но совершенно ничего, как топором вырубило. Помню лишь, когда в первый раз это случилось, все взрослые весёлые были, кричали: «беги на улицу, смотри!». Я выбежал, как тут уже говорили, в валенках на босу ногу, в трикотажных тоненьких спортивных штанишках, в пальто почти на голое тело, без шапки!.. Забежал за угол дома, там, говорили, лучше видно, но дальше ничего не помню…
— Вспоминаю, конечно, уже не часто. Но если что-то вспоминается, то только хорошее. Помниться как рыли норы в снегу, потом их закрывали чем придётся что бы не завалило снегом, играли в хоккей, ходили на лыжах по району, как домой не мог попасть потому, что руки отмёрзли.
— Да, ходы в сугробах! Когда объявляли актированный день, играли в них целый день. Там было тепло. Мы прорывали ходы в сугробах, где-то с метр высотой, под небольшим уклоном, потом накрывали траншеи досками, от товарных вагонов, снег продолжал сыпать, и получались лабиринты под снегом. Жил я в посёлке Горняцком. Мороженное круглый год в магазинах! Каток на шахте «Комсомольской».
У нас было два катка. Один напротив хлебного магазина, с торца, другой визави через дорогу. На обоих, как только выпадал снег, строили снежных дедов-морозов, раскрашивали, и всё это делалось за ограждением из досок. Потом их, доски, убирали и на свет появлялись громадные, цветные деды-морозы. Чуть позже привозили ветки, которые прибивали к специально вкопанному столбу, получалась большая ель. На неё вешали гирлянды из обычных крашеных лампочек, которые включали по ночам. Иногда на ветках можно было видеть игрушки. Простенькие, но всё же приятно было среди зелени обнаружить блестящего петушка или белочку. А через дороги перекидывали другие гирлянды, со звёздами в центре, и цветными лампочками на проводах, что держали эти звёзды.
Второй каток не освещался, хотя возможно, что я просто не помню этого. А вот первый освещался. На столбе у дороги висел большой прожектор, направленный на каток. На столбе внизу был выключатель. Очень интересно было выключить его, когда на горке и катке сотни детишек!.. Такой визг поднимался!.. Потом выключатель сняли. А может, перенесли куда, не знаю.
— А мы рыли во дворе на Пищевиков 1 норы в сугробах и блиндажи, и я там боялась застрять внутри! Когда приходила домой, рукавицы снежные сами с рук падали! У нас строили девятиэтажку во дворе, огородили площадку, оставив узкий проход возле дома, и там был такой сквозняк, что меня ветром сдуло, по льду катило так, что я остановилась только за углом возле предварительных билетных касс!
— А меня один раз чуть не завалила снегом снегоуборочная машина!
