Он добавляет: [Он даже не дает никаких предупреждающих сигналов, и никакого намека на то, что он собирается нанести удар. Ему часто приходилось делать по 10-15 дублей одной и той же драки, и, тем не менее, он даже не проявлял призраков усталости. Лично я устал, лишь только просматривая эти драки, когда редактировал фильм].
Фрэд Вейнтрауб чувствовал, что по многим соображениям им повезло в том, что они сумели отснять фильм за десять недель. [Все было совершенно не так, как мы привыкли видеть это в Гонконге. К тому же китайцы на все ваши просьбы всегда отвечаю [да], но это совершенно не значит то, что они на самом деле согласны с вами и выполнят вашу просьбу. Они совершенно не знакомы с нашими методами работы в Голливуде, как правило, их фильмы состоят из плохо смонтированных кусков и никого это не волнует. Вместо того чтобы монтировать фильм, они во время съемок выполняют эту работу тем, что врежут нужные им куски, просто включая и выключая кинокамеру. Их совершенно не волнует тот факт, что все сцены они снимают под одним углом зрения, с одной точки]. [… Мы также обнаружили, что невозможно записывать звуки сразу на площадке. Сами китайцы во всех своих фильмах записывают звук в последнюю очередь, после того как закончат всю съемку. Было совершенно невозможно заставить зевак и самих актеров соблюдать во время съемки тишину], – жаловался Фрэд.
Ну вот, кажется, пришло время заглянуть глубже в то, что происходило за [кадром]. Фрэд и я недавно долго говорили об этом, и то, о чем я пишу в следующей главе, является результатом наших долгих бесед.
Фрэд Вейнтрауб знал Брюса еще до того момента, как мы приехали жить в Гонконг. Он вспоминает: [Я знал Брюса как очень спокойного и рассудительного человека. Я нашел его очень интересным человеком. Конечно, всех он, прежде всего, поражал своим исключительным мастерством. Линда, она совершенно другая, хотя спокойная, но, в то же время, очень твердая. Брюс был действительно прекрасным парнем в то время].
[Он, несомненно, страшно нервничал перед тем, как начать [Остров Дракона], по-моему, он был даже испуган. Очень много зависело для него от этого фильма, это была его первая большая международная картина. Он испытывал на себе ужасное давление – начать с того, что он и писатель Майкл Эллин даже не встречались с глазу на глаз. Кроме того, он был у себя на родине, и, я думаю, он хотел, чтобы никто не смог его обвинить в том, что он заискивает перед американцами, отдавая им предпочтение в ущерб своим соплеменникам. Таким образом, это приводило к тому, что он как бы разрывался между желанием и необходимостью, хотя в целом он хотел, чтобы фильм был более китайским, чем американским. И это было вполне понятно. На съемочной площадке он был исключительно профессиональным, даже выдающимся. Но все это было после того, как нам удалось им завладеть. У нас ушло около трех недель прежде, чем он окончательно появился па площадке. Но пока этого не произошло, мне приходилось выслушивать чуть ли не ежедневно истерические крики представителей [Уорнер Брозерс]: [Где Брюс?!!] В конце концов, он появился. И первое, что произошло в нашей совместной работе, это то, что он покинул съемочную площадку в первый же день. Это случилось после его схватки с Раймондом Чоу. Как предполагалось с самого начала, это должен был быть фильм кинокомпаний [Конкорд] [Брюс и Раймонд Чоу], [Секвойя] (Вейнтрауб и Хеллер) и [Уорнер Брозерс]. В газетах же было сказано, что фильм снимает кинокомпания [Голден Харвест] (Раймонд Чоу). Брюс высказал Чоу все то, что думает об этом и ушел с площадки.
Я могу сказать только то, что Брюс испытывал дикое эмоциональное напряжение, он постоянно все взвешивал и обдумывал – получится фильм хорошо или нет? Он уходил в свой кабинет, и исчезал там на целые часы, обдумывая все до мелочей. Он должен был быть уверен во всем, еще до того, как возьмется за фильм и, если что-то будет не так, то чтобы он мог бы всегда отказаться от этой затеи. Временами он словно терял разум. В один момент он мог чувствовать эмоциональный подъем и был готов преодолеть любые трудности, а несколькими минутами позже он уже впадал в состояние глубочайшей депрессии.
Как говорит Фрэд: [Я должен был часто подолгу настраивать его].
[В течение нескольких недель он был в полушоковом состоянии, он словно пребывал в состоянии зимней спячки. Я думаю, он был ужасно напуган, – утверждал Фрэд. – Ведь у него появилась огромная возможность, тот единственный и неповторимый шанс, которого он так долго ждал. Нет сомнения в том, что если бы он был жив, то стал бы самой выдающейся кинозвездой, так как он обладал тем даром, которым обладают только величайшие личности кинематографа – магнетизмом. То же самое было и с Клинтом Иствудом, просто симпатичным парнем, когда вы встречались с ним где-нибудь на вечеринке, и совершенно уникальным и неповторимым человеком, когда он появлялся на экране.
Что касается различных неувязок, то, во-первых, сам сценарий ему никогда не нравился. С писателем они ни разу не встречались. Но, несмотря на то, что Брюс еще не был готов сниматься, я, откровенно рискуя, начал снимать фильм без его участия, занимаясь теми сценами, в которых его присутствие было необязательным. Я продолжал постоянно докладывать [Уорнер Брозерс], что я ожидаю появления Брюса со дня на день, так как Линда убедила меня в этом. Она оказалась права.
Я обнаружил, что он стал совершенно другим парнем в сравнении с тем, которого я знал в Лос-Анджелесе. Теперь он был ведущей звездой, и он вел себя точно так же, как и все знаменитости шоу-бизнеса. Брюс решил, что все будет в порядке, как только узнал, что директором кинокартины является Боб Клос. Во время работы над фильмом, если кто и мог с ним о чем-либо договориться, то это только Боб и Линда. Со своей стороны я пытался действовать достаточно жестко, как и подобает продюсеру].
[Он ужасно нервничал в первый день съемок. Вы могли видеть, как все в нем дергается. [Он весь задерганный], – заметил Боб Клос. Первая сцена, в которой он участвовал, была очень проста и, тем не менее, потребовалось [убить] на нее двадцать дублей. Затем он успокоился, и, начиная с этого момента, был фантастичен. Стоило ему увлечься этой работой, и он стал по-настоящему профессионален. Но сколько же потребовалось от нас терпения, сколько нервов, прежде чем нам удалось добиться от него этого состояния].
[Уорнер Брозерс] постоянно присылали нам один сценарий за другим в надежде на то, что какой-либо из них, в конце концов, понравится Брюсу. Да, так оно было – мы уже двенадцать дней снимали фильм, а тут из Голливуда прислали нам еще одну версию. Я позвонил им и сказал: [Все, с меня достаточно, я улетаю домой]. Но чуть позже со мной связалась Линда и передала мне: [Завтра все устроится]. Так оно и произошло.
