Сделав несколько неуверенных шагов, принцесса опустилась перед королем на колени. Людовик XV, смущенный больше, чем того требовали условности, поднял и поцеловал ее. Руки его дрожали так, словно ему, а не его внуку, было суждено стать мужем австриячки…
А в это время дофин с удручающим безразличием взирал на очаровательную девушку, так приглянувшуюся понимавшему толк в женщинах Людовику XV.
Сразу скажем, что Марии-Антуанетте, полной юношеской прелести и радости жизни, страшно не повезло с французским дофином: он оказался совершенно бессильным в постели и страдал от особой болезни, не позволявшей ему иметь детей. Ей потребуется семь лет томительного ожидания, пока муж обратит наконец на нее внимание. Впрочем, дело тут не в ожидании, а в операции, на которую он все же решится, уже сам став королем и понимая, что от него требуются наследники.
А пока же все готовились к торжественному ужину, на который король, естественно, пригласил и мадам дю Барри. Как ни старался де Шуазель воспрепятствовать этому, она все же появилась, восхитительная, в вышитом золотом платье, и села за стол рядом с дофином, дофиной и Людовиком XV.
Мария-Антуанетта, еще не поняв, куда она попала, была обворожена красотой мадам дю Барри. Она наклонилась к своей соседке и спросила:
— Кто эта прекрасная дама?
— Мадам дю Барри.
— А каковы ее обязанности при дворе?
Соседка молча опустила глаза, и Мария-Антуанетта все поняла сама и густо покраснела. В тот же вечер герцог де Шуазель, заметив явный интерес короля к юной дофине, подумал, что пикантность этой ситуации можно будет неплохо использовать…
Официально бракосочетание дофина и австрийской принцессы было отпраздновано 16 мая 1770 года в Версале при невероятном шуме голосов 6000 приглашенных, с головы до пят покрытых золотом, драгоценными камнями, перьями и парчой. Герцог де Шуазель довольно потирал руки.
Отставка герцога де Шуазеля
Очень скоро юная Мария-Антуанетта и сама поняла, в какое змеиное гнездо она угодила. Нравы, царившие при французском дворе, шокировали чистую душу австриячки, а вслед за этим последовало отвращение к мадам дю Барри. Об этом позаботился герцог де Шуазель и дочери короля, три старые девы (Аделаиде было тридцать восемь лет, Виктории — тридцать семь, а Софи — тридцать шесть), которые так ненавидели фаворитку, что были рады разделить эту ненависть с дофиной. Мария-Антуанетта слепо последовала за ними, и через несколько дней уже писала матери:
«Король бесконечно добр ко мне, и я нежно его люблю, но стоит только пожалеть его за слабость, которую он питает к мадам дю Барри, самому наглому и глупому существу, какое можно себе представить. Мы вместе играли в Марли, и дважды она оказывалась рядом, но не заговорила со мной, и я не пыталась завязать с ней беседу».
Так у герцога де Шуазеля появился желанный союзник. То, что произошло вслед за этим, Ги Бретон описывает следующим образом:
«Уверившись в своих силах, он развернул сильнейшую атаку против фаворитки, и его союзники решили, что отныне им все позволено. Это стало очевидно однажды вечером в Шуази, во время спектакля с участием королевских актеров. Зал был крохотный, и придворные дамы поспешили занять первые места. Когда явилась мадам дю Барри в сопровождении своих близких подруг, — жены маршала де Мирпуа и герцогини де Валентинуа, — все места были заняты.
— Мне нужно кресло, — сказала фаворитка.
Графиня де Грамон, фрейлина дофины и невестка де Шуазеля, повернула голову.
— Мы здесь намного раньше вас, мадам. Будет справедливо, если у нас будут лучшие места.
— Я задержалась, — сказала мадам дю Барри.
Мадам де Грамон усмехнулась.
— Я хочу сказать, мы появились при дворе гораздо раньше вас.
В первый раз за все время фаворитка вспылила:
— Вы настоящая ведьма!
— А я, мадам, — спокойно ответила невестка де Шуазеля, — я не осмеливаюсь произнести вслух слово, которым вас можно было бы назвать.
Разгневанная мадам дю Барри побежала жаловаться королю, и на следующий день мадам де Грамон было письменно приказано отправиться за пятнадцать лье от Версаля».
Мария-Антуанетта, естественно, встала на защиту своей фрейлины. Но напрасно она обращалась к Людовику XV и называла его «мой папа», король и не думал отменять свое решение. В это время, по словам Ги Бретона, мадам дю Барри «со всей страстью своих двадцати шести лет дарила ему слишком райские ночи, чтобы он посмел ей не угодить. Фаворитка наслаждалась победой и снова заулыбалась. Однажды вечером в Версале она даже до того раздобрилась, что поболтала с де Шуазелем».
Ничего хорошего для нее из того не вышло. Вот что пишет об этом в своих «Секретных мемуарах» Луи Пти де Башомон:
«Много говорят об остром словце герцога де Шуазеля, адресованном мадам дю Барри. Ходят слухи, что, несмотря на то что эта дама родилась в законном браке, ее настоящим отцом был аббат Гомар. Эти слухи подтверждаются той особой заботой, которой мадам дю Барри окружает этого аббата. Разговор шел о монахах, об их нынешних бедствиях во Франции. Мадам дю Барри была против них, а герцог де Шуазель их защищал. Этот остроумный и образованный министр упоминал о многообразной пользе, приносимой ими, но постепенно терял свои позиции. Наконец, прижатый к стенке, он заявил:
— Но вы, мадам, согласитесь, по крайней мере, что они умеют делать прекрасных детей.
Мадам дю Барри запылала от этого второго публичного оскорбления и поклялась сместить наглого министра».
И она использовала все доступные ей средства, чтобы достичь результата.
Сам де Шуазель в своих «Мемуарах» констатирует:
«Эта дама и ее приспешники ненавидели меня <…> Я отвечал им глубочайшим презрением, которое не считал нужным скрывать, и выказывал при каждом удобном случае».
Далее герцог добавляет:
«Близкие мне люди справедливо отмечают, что в глазах общественности лучше быть сосланным или даже наказанным, благороднее быть выгнанным мадам дю Барри, чем иметь слабость сдаться».
Фаворитка же тем временем не прекращала настраивать короля против ненавистного ей де Шуазеля. Вот еще раз строки Луи Пти де Башомона:
«Недруги мадам дю Барри утверждают, что, обнаружив сходство своего повара с министром, она увидела в этом подвох и приказала никогда больше не попадаться ей на глаза. Вскоре во время ужина с королем она пошутила:
— Я отослала моего Шуазеля, когда же дойдет очередь до вашего?»
Но Людовик XV все еще находился в нерешительности, конец которой положили лишь доводы о том, что война с Англией будет неминуема, если де Шуазель сохранит свой пост. Король хотел мира и понимал, что Франция к войне не готова. В результате 24 декабря 1770 года он все же отправил де Шуазеля в отставку, сослав в его владения в Шантелу, замок де Шуазеля вблизи Амбуаза.
