В одной из отдаленных от зала заседания комнат Таврического дворца находятся товарищ Ленин и несколько других товарищей. Относительно Учредительного собрания принято решение: на следующий день никого из членов учредилки в Таврический дворец не пропускать и тем самым считать Учредительное собрание распущенным.
Около половины третьего зал собрания покидают и левые эсеры. В этот момент ко мне подходит товарищ Железняк и докладывает:
- Матросы устали, хотят спать. Как быть?
Я отдал приказ разогнать Учредительное собрание, после того как из Таврического уйдут народные комиссары. Об этом приказе узнал товарищ Ленин. Он обратился ко мне и потребовал его отмены.
- А вы дадите подписку, Владимир Ильич, что завтра не падет ни одна матросская голова на улицах Петрограда?
Товарищ Ленин прибегает к содействию Коллонтай, чтобы заставить меня отменить приказ. Вызываю Железняка. Ленин предлагает ему приказа не выполнять и накладывает на мой письменный приказ свою резолюцию: "Т. Железняку. Учредительное собрание не разгонять до окончания сегодняшнего заседания".
На словах он добавляет: "Завтра с утра в Таврический никого не пропускать".
Железняк, обращаясь к Владимиру Ильичу, просит надпись "Железняку" заменить "приказанием Дыбенко". Владимир Ильич полушутливо отмахивается и тут же уезжает в автомобиле. Для охраны с Владимиром Ильичом едут два матроса.
За товарищем Лениным покидают Таврический и остальные народные комиссары. При выходе встречаю Железняка.
Железняк: Что мне будет, если я не выполню приказание товарища Ленина?
- Учредилку разгоните, а завтра разберемся.
Железняк только этого и ждал. Без шума, спокойно и просто он подошел к председателю учредилки Чернову, положил ему руку на плечо и заявил, что ввиду того, что караул устал, он предлагает собранию разойтись по домам.
"Живые силы" страны без малейшего сопротивления быстро испарились.
Так закончил свое существование долгожданный всероссийский парламент. Фактически он был разогнан не в день своего открытия, а 25 октября. Отряд моряков под командованием товарища Железняка только привел в исполнение приказ Октябрьской революции.
17 марта 1921 года{22}
Никогда не забыть яркой, исключительной по своим подвигам, борьбы БАЛТФЛОТА и его цитадели - Кронштадта - за дело Великого Октября.
Но почему сегодня Кронштадт опустил красные знамена и поднял восстание против Советской власти? Эта сильнейшая морская крепость, корабли, стоящие во льдах, форты и город - снова в руках адмирала Вилькена и генерала Козловского.
Накануне
Завтра - 17 марта. Под ударами штурмующих красных полков, в колоннах которых идет не одна сотня лучших коммунаров с Х съезда, Кронштадт будет взят. Надо спешить, пока не почернел и не стал рыхлым под лучами по-весеннему поднимающегося солнца лед. Красные войска готовятся к штурму. Где-то вдали монотонным журчанием зашумели моторы аэропланов. Все ближе и ближе гудят парящие в воздухе стальные птицы. Они уже надо льдом и держат курс на остров Котлин.
Проходит пара минут. Раздаются оглушительные взрывы сброшенных с аэропланов бомб. Ближе слышен шум уходящих от Котлина аэропланов. И снова заговорили своим зловещим языком орудия. Мятежники не жалеют снарядов. Все чаще и чаще рвутся снаряды над Ораниенбаумом, в окружающем его лесу над нашими батареями и занявшими исходное положение полками. Оживленную перестрелку своими 12-дюймовыми пушками с кораблями мятежников "Петропавловск" и "Севастополь" ведет форт Красная Горка.
Замаскировавшись кустарником, покрытым снегом, пристреливаются по фортам (Кронштадта. - Ред.) наши легкие батареи.
- Сколько до берега?
- Полтора километра.
- Выкатить пушки на лед.
- Пристреляться со льда. Поближе будет вернее.
Пушки выкатывают на лед. Противник, заметив черные точки, открывает ураганный огонь. С бешеным визгом и рокотом рвутся его далеко перелетающие снаряды.
Батарея на льду быстро пристрелялась.
Последние отблески догорающего дня как бы украдкой скользнули по верхушкам деревьев и положили фиолетовые блики на широком пространстве серебристого ледяного простора. Быстро надвигались вечерние сумерки. На заливе, над льдом, потянулись клубы молочного, непроглядного тумана.
Вечерняя темнота, смешавшись с густым туманом, затянула непроницаемой завесой остров Котлин. Лучи прожекторов с острова Котлина и кораблей через непроницаемую пелену тумана силятся прорезать вечернюю мглу. Щупают небо, лижут ледяной покров залива, стараются впиться в берега Ораниенбаума.
Снова загрохотали пушки. Все сильнее и сильнее канонада. Наши батареи, приготовившись вовремя, без опозданий и промахов бить в минуты штурма по мятежникам, молчат. С каждой минутой обстрел усиливается. Тысячами разорвавшихся снарядов мятежники пытаются приостановить и предотвратить штурм... Напрасно. Приказ о штурме отдан, его последний пункт гласит: "Ровно в 6 часов 17 марта атакующим колоннам ворваться в Кронштадт. К семи часам штаб дивизии перейдет в Кронштадт. Отступлению нет места. Умереть, но победить". На путях следования штурмующих колонн устанавливаются вехи из срубленных веток ельника. На каждый маршрут подано на лед по три конца телефонного провода.
Командный пункт оборудован. Батареи и полки связаны с командным пунктом.
Пламя пожаров, вспыхнувших от разрыва снарядов, к полуночи стихло. Постепенно воцарилась глубокая тишина. Смолк рев пушек. Лишь только лучи прожекторов, силясь пронизать густой туман, продолжали бесцельно метаться в пространстве.
До начала штурма осталось два часа. Уснуть бы полчаса. Федько и Урицкий заходят в маленькую комнатку, где на стаде лежала развернутая карта острова Котлин и его окрестностей.
"Закусить бы перед штурмом". Разогретые на "буржуйке" три банки консервов утолили голод. Ведь не ели с утра.
На штурм по льду
17 марта. Один час тридцать минут. Под покровом ночи и густого тумана бесшумно, один за другим спускаются в боевых колоннах на лед красные полки.
Одетые в белые халаты, движутся разведчики и дозорные впереди своих полков. Кругом мертвая тишина. Лишь изредка - негромкая отрывистая команда. Поскрипывает под тысячами ног снег. За колонной непрерывной змейкой тянутся телефонные линии. Во мраке ночи на льду и белом снегу чернеют точки: это контрольные посты с присосавшимися ко льду телефонистами, ежеминутно поверяющими исправность связи. Пронизывающий и особенно ощутительный на льду ночной холод заставляет их свертываться в клубочки и еще плотнее прижиматься к аппаратам, стоящим на льду. В цепях движущихся колонн - артиллерийские наблюдатели, а впереди них-штурмовики с лестницами, мостиками, ножницами и гранатами. Сбоку колонн на маленьких санках движутся пулеметы.
