Еще весной 1920 года Ленин написал брошюру, в которой изложил свои взгляды на задачи коммунистического движения. Необходимость принципиальности в главном и гибкости в тактических вопросах – вот основная идея работы, озаглавленной «Детская болезнь «левизны» в коммунизме». Ленин обрушивается с критикой на тех, кто считает нужным любой ценой придерживаться ортодоксии. «Победить более могущественного противника можно только при величайшем напряжении сил и при обязательном, самом тщательном, заботливом, осторожном, умелом использовании как всякой, хотя бы малейшей, «трещины» между врагами, всякой противоположности интересов между буржуазией разных стран, между разными группами или видами буржуазии внутри отдельных стран – так и всякой, хотя бы малейшей, возможности получить себе массового союзника, пусть даже временного, шаткого, непрочного, ненадежного, условного, – писал он. – Кто этого не понял, тот не понял ни грана в марксизме и в научном, современном, социализме вообще. Кто не доказал практически, на довольно значительном промежутке времени и в довольно разнообразных политических положениях, своего уменья применять эту истину на деле, тот не научился еще помогать революционному классу в его борьбе за освобождение всего трудящегося человечества от эксплуататоров. И сказанное относится одинаково к периоду до и после завоевания политической власти пролетариатом. Наша теория не догма, а руководство к действию – говорили Маркс и Энгельс».
В вопросе наступления в Польше победила ленинская точка зрения. В августе 1920 года войска Тухачевского стремительным броском вышли к Варшаве. Однако на этом их наступательный порыв иссяк. И самое главное – никакого массового восстания в Польше не произошло. Как вспоминал впоследствии один из участников тогдашних событий, «протянутой руки пролетариата не оказалось. Вероятно, более мощные руки польской буржуазии эту руку куда-то запрятали».
В этой ситуации быстро стали очевидными все опасности, которым подвергалась вырвавшаяся далеко вперед группировка Тухачевского. Решение о переброске сил с Львовского на Варшавское направление было принято слишком поздно (вопреки широко распространенной легенде никакой вины Сталина в этом не было). В конце августа ударная группировка Красной Армии под Варшавой была разгромлена. В октябре поляки вошли в Минск, однако этот успех был куплен дорогой ценой. 12 октября было подписано перемирие.
Спустя несколько месяцев, в марте 1921 года, в Риге стороны подписали окончательный мирный договор. Его можно было бы назвать «малым Брестом». Советско-польская граница в соответствии с этим договором прошла значительно восточнее «линии Керзона», в составе Польши оказались обширные территории с преобладающим украинским и белорусским населением. Однако возможности продолжать войну с Польшей, за спиной которой стояли Франция и США, у Советской России уже не было. И, самое главное, стало понятно, что мировая революция откладывается на неопределенный срок.
Выступая осенью 1920 года на партийной конференции, Ленин признал: решение о наступлении в Польше оказалось в конечном счете ошибкой. Однако ошибкой, которой невозможно было избежать: «Как можно голосовать против помощи советизации?» Тем не менее со стороны делегатов прозвучала резкая критика в адрес партийного руководства. Конференция вообще оказалась достаточно бурной, противоречия, которые ранее приглушались, теперь вылезли наружу в полном объеме. Сталин и Троцкий обменялись весьма жесткими репликами. «Товарищи, мне кажется, что некоторые сделанные в прениях заявления и даже некоторые речи стоит отметить только потому, что они явно выражали уже не только переутомление, но переутомление, доходящее до истеричности и дающее поэтому совсем лишнее», – пытался успокоить Ленин делегатов. Одновременно он говорил о том, что самое тяжелое уже позади и можно перейти от чрезвычайных мер к налаживанию нормальной жизни: «Даже в этом масштабе отчаянной усталости этот массовый масштаб усталости начинает уменьшаться, и начинается тот период, когда мы от обсуждения вопроса о корке хлеба сможем перейти к более высоким задачам, которые перед нами стоят и разрешением которых мы все безусловно займемся».
Вопреки распространенному мифу «военный коммунизм» времен Гражданской войны не был для Ленина идеальным устройством. В отличие от некоторых леваков он никогда не требовал форсированного, одномоментного перехода к социалистическому устройству страны. Более того, Ленин считал, что определенные элементы капиталистической системы можно поставить на службу молодому советскому государству. Поэтому, собственно, переход к Новой экономической политике (НЭП) в начале 1921 года не представлял собой никакого резкого поворота. Скорее это было возвращение к ситуации начала 1918 года.
Еще в феврале 1920 года Троцкий предлагал осуществить либерализацию хлебной торговли и отменить продразверстку. Тогда это предложение было отвергнуто. Момент, как считал Ленин, еще не созрел. Меньше чем через год он вернулся к этой идее. 18 февраля 1921 года на заседании Политбюро ЦК было принято решение о замене продовольственной разверстки продовольственным налогом. Он создавал материальные стимулы для крестьян увеличивать производство. Эта простая мера позволяла одним ударом снизить существовавшее в сельской местности недовольство советской властью, восстановить нормальный товарообмен между городом и деревней и уменьшить опасность голода. Тем не менее у многих руководителей партии она вызвала непонимание. Казалось, что после победы советской власти Ленин зачем-то делает шаг назад, к капитализму. Однако лидер большевиков был на верном пути. Как вспоминал впоследствии Радек, «меня в Ленине поражало то, что англичане называют «Коммон сенс», т. е. здравый смысл. (…) Когда Ленин решает большой вопрос, он не мыслит абстрактными историческими категориями, он не думает о земельной ренте, о прибавочной стоимости, об абсолютизме, о либерализме. Он думает о Собакевиче, о Гессене, о Сидоре из Тверской губернии и о рабочем с Путилова, о городовом на улице и думает о том, как данная мера повлияет на мужика Сидора и на рабочего Онуфрия, как носителей революции».
В марте 1921 года на Десятом съезде партии Ленину пришлось не только отстаивать свою точку зрения на дальнейшую экономическую политику, но и бороться с грозящим расколом. Внутри партии сформировалась так называемая «рабочая оппозиция», выступавшая за передачу управления хозяйственной жизнью страны профсоюзам. Троцкий, напротив, выступал за превращение профсоюзов в государственные органы и лишение их всякого реального значения. Активность проявляли и «демократические централисты» из числа левых большевиков, считавшие необходимой реформу партии и демократизацию политической системы страны.
