Гитлеровцы решили подкупить отдельные группы военнопленных и натравить их на остальных узников. Так в 1942 году они отобрали сто человек советских солдат и офицеров и поставили их в привилегированное положение: хорошо кормили, на работу посылали на продовольственные склады. И, когда фашистам показалось, что «обработка» удалась, они стали посылать их одних, без контроля, на поиски беглецов в зонах оцепления.
Однажды, когда «привилегированные» искали беглеца на самой границе внешнего кольца большого оцепления, они опрокинули сторожевую вышку вместе с эсэсовцами, которые там находились, убили их и, забрав оружие, бежали. Бежали, как говорится, «с концами»: ни живых, ни мертвых из этой группы в лагерь не привезли. В те времена каждого пойманного беглеца в назидание другим вешали перед строем узников. Строго придерживаясь этого правила, вешали даже убитых.
Эсэсовцы больше не производили подобных экспериментов. Советских военнопленных они не ставили потом ни на одну проминентную должность.
Среди двух тысяч лагерей фашистской Германии Освенцим был единственным, где за всю его историю ни один советский гражданин не занимал ни одной командной внутрилагерной должности.
Отважный побег группы советских военнопленных имел большой резонанс в лагере. Он приободрил узников, укрепил их волю, поддержал решимость бороться. Побеги из Освенцима участились.
После каждого удавшегося побега эсэсовцы убивали какого-нибудь узника вместо непойманного, обезображивали его до неузнаваемости, и труп клали у ворот, где проходили арбайтскоманды, или же вешали на глазах узников, объявляя, что убитый — гефтлинг, который пытался бежать. Мистификации сразу же обнаруживались подпольщиками, работавшими в центральных канцеляриях, в частности в отделе карточек, где строго сверялись номера всех живых и мертвых. Фальшивка становилась достоянием всего лагеря, и тем не менее эсэсовцы по заведенному шаблону многократно повторяли ее.
На первых порах советские военнопленные держались обособленно, проявляя максимум осторожности. Это объяснялось тем, что среди них были офицеры высоких рангов и крупные политработники, фамилии которых необходимо было сохранить в тайне.
Первыми, кто установил контакт с советскими людьми, были чешские подпольщики. Трудно было догадаться, что один из пленных, пожилой уже человек, подметавший в лагере плац, был генералом Красной Армии и руководил тайной организацией военнопленных.
Некоторое время в Освенциме находился и легендарный Карбышев, являвший собой великий пример мужества и стойкости.
Освенцимское антифашистское подполье зародилось с первых дней создания лагеря, то есть с мая 1940 года. Подпольные группы были в каждом блоке, в каждой арбайтскоманде, но были они поначалу узконациональные, разобщенные между собой. В этом и заключалась слабость периода организации и становления движения Сопротивления. В результате постоянного перемещения узников, невероятно высокой смертности; постоянного притока новых заключенных многие подпольные группы распадались и прекращали свое существование, не успев окрепнуть. Большие задачи были им не по плечу. Справедливо разделить баланду, оказать посильную помощь больному и истощенному, распространять среди товарищей информацию о положении на фронтах, добывать дополнительное питание — вот круг задач, которые ставили перед собой эти группы. Немецкие политзаключенные имели свои «землячества», поляки — свои, чехи — опять-таки свои, французы — тоже и так далее.
Активными организаторами движения Сопротивления в лагерях стали политические узники, прежде всего коммунисты и представители социалистических и рабочих партий европейских стран. Им приходилось вести борьбу на два фронта — против администрации и против «зеленых», которые в те времена верховодили в немецких концлагерях и являлись серьезной вспомогательной силой полицейско-гестаповского режима.
До 1943 года объективных условий для создания высокоорганизованной подпольной организации в Освенциме не существовало. Тут долгое время царила атмосфера отчаяния, безнадежности. Всякая мысль о сопротивлении убивалась страхом перед возможной изменой.
Фашисты торжествовали победу над массой затравленных, отупевших от побоев и безнадежно опустившихся узников, часть которых была уже низведена до животного состояния.
Гитлеровцы упивались военными успехами. Их закованные в броню дивизии стояли на берегах Ла-Манша и Волги, на Крайнем Севере и на острове Крите. Геббельсовская пропаганда день и ночь трубила о том, что Красная Армия разгромлена, что дни ее сочтены и ее сопротивление — конвульсия смертельно раненного зверя.
И вдруг среди ясного неба грянул гром, потрясший весь мир. Красная Армия окружила и уничтожила под Сталинградом трехсоттысячное войско Паулюса да еще и дала сокрушительный встречный бой танковым и мотомеханизированным дивизиям Манштейна. В Германии был объявлен трехдневный траур. Наступила пора горького похмелья. По всей стране раздавался погребальный колокольный звон, по радио звучали траурные мелодии Вагнера вперемежку с истерическими выкриками бесноватого фюрера.
Многие немцы начали сомневаться, а кое-кто даже пришел к тайным убеждениям в роковом авантюризме гитлеровской шайки. Бодрый Геббельс не моргнув глазом заявил по радио, что катастрофа на Волге еще больше укрепила монолитность и дух немецкого народа, его непоколебимую веру в фюрера. Гитлеровцы бросают лозунг «Аллес фюр зиг!», то есть «Все для победы!», В пожарном порядке проводятся тотальные мобилизации, формируются новые армии взамен разгромленных, и кровавый молох войны продолжает свою работу. Усиливается гестаповский террор. Гиммлеровские ищейки рыщут по всей Германии, не очень-то полагаясь на «монолитность и дух» немецкого народа. Рыщут они и в Освенциме. Гиммлер прилагает все усилия к тому, чтобы известие о катастрофе на Волге не просочилось в лагеря смерти, где сконцентрированы огромные массы людей, явных и потенциальных врагов фашизма. Освенцимские эсэсовцы проходят специальный инструктаж. Им запрещаются какие бы то ни было разговоры с узниками. Но весть о нашей победе под Сталинградом все же проникает за ряды колючей проволоки. Она вдохнула в движение Сопротивления новые животворные силы, активизировала борьбу освенцимского подполья.
Попытка объединить все подпольные группы в единую интернациональную организацию, руководимую единым центром, была сделана в начале 1943 года. Центром организации, мозгом ее стали главная канцелярия и мастерские шнайдерай[51], где в то время работали Антоныч и Ганс Максфельд. В этих местах эсэсовцам было трудно установить контроль над узниками. И работа закипела. Всюду создавались группы Сопротивления, подпольщики установили связь с филиалами Освенцима, организовали несколько удачных побегов. Беглецы выполнили задание подпольного центра — разыскали партизан и передали им копии секретных документов, похищенных из центральных канцелярий; передали также изобличительные фотографии освенцимской действительности. Наконец-то мир узнал правду об Освенциме!
