Кстати, любопытный штрих! Кутузову довелось присутствовать на последних вечерах в жизни «государыни-матушки» Екатерины II и ее сына императора Павла I перед их кончиной.
Новый российский государь отменил все военные приготовления Павла. При императоре Александре I Кутузова назначили военным губернатором Петербурга, этот пост он занимал до 1802 г. Именно Михаилу Илларионовичу принадлежит честь введения «правил дорожного движения» в Петербурге, тогда относившихся к конным повозкам и экипажам. Однако Александр I остался недоволен его работой генерал-губернатора. В вину Кутузову были поставлены нехватка полицейских будочников, карточные игры среди дворянской молодежи, дуэли среди офицерства, запрещенные высочайшим указом, и т. д. Александр I уволил Михаила Илларионовича в отставку «для поправки здоровья… на год».
Следует признать, что Александр I всегда недолюбливал Кутузова и по возможности стремился держать его в стороне, но не очень далеко, чтобы иметь возможность прибегнуть к его услугам. Три года Кутузов находился не у дел, проживая в своем поместье Горошки Житомирского уезда и занимаясь его благоустройством. Все его попытки вернуться на военную службу терпели неудачи. Михаил Илларионович внимательно следил за обстановкой в Европе, где ставший императором Наполеон готовил новую большую войну.
И вот в 1805 г., когда эта война все-таки разгорелась, Кутузов снова в армии и направляется на запад, навстречу Бонапарту. Это будет их первое очное свидание, и оно сложится для острожного Михаила Илларионовича крайне неудачно. По его полководческой репутации будет нанесен болезненный удар. Впрочем, обо всем по порядку, тем более что в начале все складывалось не так уж и плохо.
Бонапарт сразу поставил себе целью нанести удар австрийцам раньше, чем они сумеют соединиться с русскими союзниками. Кутузов располагал 49 тыс. бойцов (с учетом новобранцев – 56 тыс. человек) при 327 орудиях.
Армия двигалась через всю Европу на перекладных. В каждый фургон или подводу садилось по 12 человек с полным вооружением, и столько же солдат складывали туда ранцы и шинели. Через десять верст происходила перемена: идущие усаживались в фургон или подводу, а ехавшие шли пешком налегке, лишь с оружием за плечом…
Форсированный марш привел к тому, что пехота вырвалась далеко вперед, оставив позади не только артиллерию и обозы с боеприпасами, но и кавалерию. Боевых коней берегли и не гнали так нещадно, как простых тягловых лошадок. Пришлось Кутузову распорядиться, чтобы в каждое орудие впрягали по 10 лошадей и выделяли им двойную порцию фуража.
От грязи, сырости и острых камней солдатская обувь быстро приходила в негодность. Командующий написал государю прошение пожаловать пехоте 30—40 копеек на обувку. Царь расщедрился и выдал 50 копеек.
Именно русской армии придется выдержать основную тяжесть борьбы. Впрочем, она отправилась в новый поход против французов с большим воодушевлением. Вспоминали о победах, которые суворовские чудо-богатыри совсем недавно одерживали над французами в Италии, правда, не над Бонапартом. Но Наполеон не казался тогда русской армии страшным противником. Гвардейские офицеры мечтали о скором вступлении в Париж. С Кутузовым шли такие боевые генералы суворовской выучки, как Багратион, Милорадович и Дохтуров.
Мнение известного своей осторожностью Кутузова о том, как надо вести кампанию против такого грозного противника, как Наполеон, – не дробить силы, а соединить все союзные войска в единый кулак, – в учет не принималось. Его полностью лишили инициативы, вручив уже разработанный австрийским гофкригсратом (придворным военным советом) план войны и приказали выполнять его во всех деталях.
Русская армия сумела достичь пункта своего назначения – города Браунау всего за 16 дней, пройдя по размытым дорогам Восточной Европы путь в 519 км. Скорость движения русских – чуть более 32 км в сутки – оказалась выше, чем у французов – порядка 30 км в сутки, – шедших им навстречу по хорошим западноевропейским дорогам. Как тут не вспомнить знаменитое изречение Наполеона: «Война – это расчет часов!»
Но стоило ли так спешить? Наполеон провел классическую операцию на окружение врага в Ульме. И теперь русские остались не только без союзника, но и оказались один на один с численно превосходившим почти в шесть раз противником. Наполеон написал императрице Жозефине: «Я достиг своей цели; австрийская армия уничтожена мною с помощью простых маршевых переходов. Теперь я обрушусь на русских, они обречены».
После бескровного успеха Бонапарта под Ульмом в России засомневались: «Разве Кутузову устоять против лучшего полководца Европы?» Перед командующим стояла задача сохранить после тяжелого марш-броска поредевшую 32-тысячную армию во что бы то ни стало. Дело в том, что помимо отставших и заболевших уже в походе 9 тыс. человек генерал-лейтенанта барона И. К. Розена срочно переподчинили генералу А. П. Тормасову для прикрытия южных границ России из-за угрозы новой войны с Турцией. Поэтому Кутузов, почти вчетверо уступая Бонапарту, наотрез отказался защищать Вену, как этого требовали Александр I и австрийский император Франц I.
Спасая войска, осмотрительный Кутузов был вынужден отступить по правому берегу Дуная, чтобы соединиться с остатками австрийских войск генерала Кинмайера и графа Ностица и спешившими из России 50-тысячными подкреплениями под началом генерала Ф. Ф. Буксгевдена. Следом ожидались еще 27 тыс. русских генерала Л. Л. Беннигсена из приграничной группировки.
К тому времени у Наполеона возник еще один серьезный противник. Под нажимом Александра I прусский король Фридрих Вильгельм III заключил союз с Россией и Австрией. Он вот-вот собирался отправить французскому императору ультиматум с угрозой через месяц начать военные действия.
Бонапарт спешно двинулся на Кутузова, предотвращая его возможное соединение с 170—180-тысячной прусской армией. Французские войска Мортье и Мюрата, стремительно двигаясь по разным берегам Дуная, угрожали отрезать русским пути отхода в Россию.
Неоднократно русским полкам угрожало полное окружение, но всякий раз многоопытный Кутузов, умело маневрируя, уводил их из-под удара. Солдаты шли в осеннюю непогоду по размытым дорогам, плохо одетые и голодные. Отступление облегчалось лишь тем, что на пути русских находилось немало речек (притоков Дуная), на которых можно было сдерживать натиск французов арьергардными боями. И русские генералы Милорадович, Дохтуров, Ермолов и особенно Багратион блестяще себя проявили в тяжелейших заградительных столкновениях, давая возможность главным силам уйти на восток – на соединение со спешащими из России подкреплениями.
