Из рассказа местного крестьянина стало известно, что расстрелы советских военнопленных, а также гражданских жителей фашисты произвели осенью 1941 года. На месте расстрела близ деревни Тонкеля лагеря военнопленных не было. Их привозили сюда на машинах. Дважды в неделю примерно по 30 машин в день. Многотонные грузовики всякий раз были заполнены до отказа. Люди в кузовах стояли, плотно прижимаясь друг к другу. По 60–70 в каждой машине.
В домах, обнесенных колючей проволокой, проживали палачи. Когда приходили машины с «живым грузом», палачи-эсэсовцы окружали узников плотным кольцом, загоняли их в заранее вырытую яму, раздевали до белья и после чего расстреливали из пулеметов и автоматов. Расстрелы продолжались в течение двух месяцев. Когда все ямы были заполнены, палачи-эсэсовцы уехали куда-то на другое место.
Другой пожилой крестьянин сообщил о своем разговоре с немецким шофером, привозившим узников для расстрела из лагеря Сухожебры. По словам шофера, в сухожебрском лагере советских военнопленных морили голодом. Поэтому, когда им объявляли, что повезут на работу, где будут кормить, желающих вырваться из лагеря всякий раз было очень много. Чтобы не перегружать машины, охранникам приходилось часто выбрасывать из них «лишних».
Всего, как потом стало известно, фашисты расстреляли у деревни Тонкеля около шести тысяч советских военнопленных и жителей окрестных сел.
Политработники полка подробно записали рассказы тонкельских крестьян о кровавых злодеяниях фашистских извергов. Несколько позже эти записи легли в основу изданной политотделом листовки, призывавшей воинов беспощадно мстить врагу за расстрелянных и замученных людей.
Всю дорогу до НП дивизии ехали молча. Все увиденное и услышанное в деревне настолько поразило нас, что не хотелось ни о чем говорить. Рвы Тонкеля взывали к мести.
На дивизионном НП ждала радостная весть: все три полка дивизии после ожесточенных боев вышли на Западный Буг. Первым пробился к реке стрелковый взвод старшего лейтенанта П. И. Никитченко. Бойцы во главе с комбатом А. Л. Ющенко и заместителем по политчасти П. И. Рязанцевым установили у населенного пункта Голендры пограничный столб. Почти одновременно достигли Буга и другие полки.
В подразделениях по случаю выхода к Западному Бугу состоялись митинги. Один из таких митингов был проведен возле уцелевшего с 1941 года дота, в котором были обнаружены два полуистлевших трупа — младшего политрука и красноармейца. По всей вероятности, они были захвачены гитлеровцами в начале войны и погибли мученической смертью. У младшего политрука были отрублены руки и ноги, а у красноармейца — голова. В кармане красноармейской гимнастерки сохранился комсомольский билет № 11183470 на имя Бутенко Кузьмы Иосифовича. Фамилию младшего политрука установить не удалось. Было, однако, совершенно ясно, что оба воина-патриота дрались с гитлеровцами до последней возможности и, несмотря на пытки, остались верными Отчизне.
Приграничный дот находился неподалеку от деревни Анусин, имел на вооружении пулемет и 45-миллиметровую пушку. Жители деревни рассказали, что в нем советские воины оборонялись целую неделю и уничтожили многих фашистский захватчиков.
Тут, возле героического дота, и состоялся полковой митинг. Его участники дали торжественную клятву — отомстить врагу за замученных героев, быстро форсировать Западный Буг и смело громить оккупантов на польской земле.
После трудного марша через Беловежскую пущу и боев на подступах к реке люди устали. И тем не менее настроение чувствовалось боевое. Не было сомнения, что 22 июля дивизия форсирует реку и овладеет плацдармом на западном берегу.
Случилось, однако, непредвиденное. В то время как основные силы войск 1-го Белорусского фронта окружили крупную группировку врага в районе Бреста, вырвавшиеся далеко вперед соединения 65-й армии оказались в окружении противника и вынуждены были в течение нескольких дней вести круговую оборону.
Произошло это прежде всего из-за недостаточной оперативной разведки в ходе наступления, не сумевшей вовремя обнаружить на правом фланге армии скопления вражеских войск в районах Бельско-Подляски и Высокое. А с флангами случилось так. Наступавшая справа 47-я армия генерала П. Л. Романенко отстала более чем на 40 километров, а левофланговая 28-я армия генерала А. А. Лучинского — на 30 с лишним километров. Фланги 65-й армии оказались в значительной мере оголенными. Для их прикрытия командованию приходилось растягивать войска по фронту. Между дивизиями 105-го стрелкового корпуса образовались значительные разрывы.
На внутреннем кольце окружения брестской группировки противника действовала конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева. Его основные силы вели ожесточенные бои на ближних подступах к Бресту. Но войск одной группы Плиева было явно недостаточно. Ей требовалась помощь. На соединение с 65-й армией к реке Западный Буг выдвигался 4-й гвардейский кавалерийский корпус, а из резерва фронта направлен 80-й стрелковый корпус, командование которым принял заместитель командарма генерал И. Ф. Баринов, так как комкор генерал И. Л. Рагуля погиб.
Все эти подробности стали известны несколько позже, на совещании у командарма, а пока вместо форсирования Западного Буга дивизиям 105-го стрелкового корпуса было приказано развернуться и наступать фронтом на Янув-Подляска.
Первые попытки пробиться в этом направлении встретили ожесточенное сопротивление врага. Его контратаки следовали одна за другой, причем пехота поддерживалась большими группами танков. За три с лишним часа ожесточеннейшего боя наша дивизия продвинулась всего метров на 400–500. Почти такие же результаты имели и другие дивизии корпуса.
Из полков поступали сообщения одно тревожнее другого. Противник все чаще вводит в бой танки. Где уж тут наступать! Лишь бы сдержать все возрастающий вражеский натиск.
С командного пункта дивизии, оборудованного на церковной колокольне села Августинка, все поле боя просматривалось в стереотрубу как на ладони. Полкам дивизии крайне трудно. У противника танки, бронетранспортеры, а дивизионные, полковые пушкари вынуждены беречь снаряды. Из-за недостатка горючего и большой удаленности армейских складов подвоз боеприпасов значительно сократился. Не полностью была подтянута и дивизионная артиллерия.
— Опять танки, товарищ полковник! — громко крикнул адъютант Сергей Полухин, не отрывая глаз от окуляров стереотрубы. — Прут на позиции двести первого…
Посмотрел в бинокль. У деревни Жерчицы полк Жаванника ведет бой с отрезанным от основных сил врага пехотным батальоном. До 20 фашистских танков и бронетранспортеров с пехотой стремительно движутся откуда-то слева. И все направляются к Жерчице, видно, спешат на выручку своей пехоте. Видит ли это подполковник Жаванник? Знает ли он об опасности? Связаться с ним по рации не удается. Молчит и телефон. Видимо, обрыв на линии.
