— Знаешь, Альбер, — говорит Марши, — нам тебя здорово не хватало в Пруссии и тебя также, виконт. Это был лакомый кусочек, но частенько его трудно было переварить… Вы могли бы окончить войну дважды Героями Советского Союза.
— Ты прав, старина, однако провести в Париже несколько месяцев после двух лет отсутствия — это тоже неплохо.
Дни в Эльбинге прошли, как сплошной праздник. Наконец после многочисленных трагикомических, главным образом комических, инцидентов, связанных с «братанием» с представительницами прекрасного пола Германии, после ряда распоряжений и отменяющих их приказов наступил великий день отъезда в Москву. Но это был мучительный день. Мы расставались с нашими механиками, с нашими «яками». Даже самые суровые из нас не могли скрыть слез.
И вот уже в транспортных самолетах мы летим маршрутом, пройденным нами за три года: Пруссия — Литва — Неман — Польша — Березина — Белоруссия. После пяти с половиной часов полета перед нами Москва, ликующая, победная.
Нас встречают генерал Пети, полковник Пуйяд, подполковник Дельфино и майор Матрас:
— Вы будете размещаться в гостинице Центрального Дома Красной Армии. До 5 июня вы можете свободно распоряжаться своим временем.
Наша первая мысль, наше первое стремление — посетить московское кладбище. Только после того как груды венков были возложены на еще свежие могилы де Жуара, Бурдье, Лефевра и других наших товарищей, мы отправились гулять по Москве, празднующей победу. Дни и ночи полны веселья. Мы не ложимся спать. К тому же в июне ночь длится всего несколько часов. Для нас всегда сияло солнце.
— Дешане, идем со мной в коктейль-холл, у меня там свидание.
— Пойдем лучше в «Арагви», нас приглашают советские летчики.
— Друзья, я только что продал свои часы. Еще один вечер посидим в ресторане «Москва».
Эти четыре дня были самыми упоительными и в то же время самыми изнурительными из всех, пережитых нами.
— Хуже, чем на Балтике, — заметил как-то Марши.
В этом неистовстве мы даже забыли, что 5 июня нам должны вручать ордена.
Торжественная церемония происходила в центральном зале Дома Красной Армии. Все здание залито ярким электрическим светом. Грандиозный по размаху пышный банкет объединял советских и французских генералов, советских дипломатов вокруг присмиревшего, но упоенного радостью полка «Нормандия — Неман».
Андре присвоено звание Героя Советского Союза. Матрас получает орден Александра Невского. Остальные летчики награждены орденами Боевого Красного Знамени и Отечественной войны.
Во время банкета Дельфино делает мне знак:
— Барон, подойдите, с вами хотят поговорить…
К моему великому изумлению, вижу Главного маршала авиации Новикова — главнокомандующего советской авиацией, того, кто привел к победе воздушную советскую армию. Он ждет меня, стоя с бокалом в руке:
— Товарищ де Жоффр, я хотел бы выпить с вами. Это вас называют «человеком с Балтики»? Выпьем за «человека с Балтики».
Покраснев от смущения, я выпиваю вместе с маршалом огромный хрустальный бокал вина. Я благодарю маршала за оказанное мне внимание и вместе с ним провозглашаю тост за победу Красной Армии и за здоровье Сталина.
На другой день потрясающая новость выводит всех из состояния крайней усталости, накопившейся со времени прибытия в Москву. Мы возвращаемся во Францию на наших боевых самолетах. Маршал Сталин передает нам наши «яки».
Это была правда. Генерал де Голль направил маршалу Сталину телеграмму следующего содержания:
«Ввиду того что боевые действия в Европе закончены, я прошу вас передать в распоряжение французской авиации полк «Нормандия — Неман». Я пользуюсь этим случаем, чтобы еще раз поблагодарить вас за то, что вы приняли французских летчиков в ряды славной советской авиации и снабдили их оружием для участия в боях против нацистского врага. Братство по оружию, скрепленное таким образом на полях сражений, предстает в нашей победе как надежный залог дружбы обоих народов — советского и французского. С приветом»[27].
Сталин ему ответил:
«Ваше послание от 2 июня получил. Французский авиационный полк «Нормандия — Неман» находится в Москве и готов к отъезду во Францию. С советской стороны не было и нет какого-либо повода к задержке его отбытия во Францию. Полк пойдет на родину в полном вооружении, то есть при самолетах и авиационном вооружении, маршрутом через реку Эльбу и далее на запад. Я считаю естественным сохранить за полком его материальную часть, которой он пользовался на восточном фронте мужественно и с полным успехом. Пусть это будет скромным даром Советского Союза авиации Франции и символом дружбы наших народов.
Прошу принять мою благодарность за хорошую боевую работу полка на фронте борьбы с немецкими войсками»[28].
Вечером, на приеме во французском посольстве, устроенном генералом Катру, эта новость была объявлена официально. Мы возвращаемся каждый на своем «яке». Более того, Советское правительство решило оплатить нам в долларах в виде подарка время, отданное нами фронту. От нашего имени посольство отказалось принять этот подарок. Но русские настояли на своем, и деньги были переданы нам в Праге.
Остается еще три дня, чтобы вновь окунуться в мир московских развлечений, посмотреть на стадионе «Динамо» футбольный матч Ленинград — Москва, за десять минут оформить брак летчика Лорана с красавицей Ритой из Тулы. За эти три дня я успеваю познакомиться с одной молодой студенткой, украинкой, которая знала французскую литературу намного лучше, чем я, побывать еще раз в ресторане «Москва», где меня приняли за русского, участвовать в грандиозном вечере в Доме Красной Армии, еще несколько раз побывать в коктейль-холле и у господина Шампенуа из французской военной миссии, посетить кино, Большой театр.
За эти три дня я не имел ни минуты покоя, а 11 июня мы уже летим в Эльбинг забрать наши «яки» и тех из механиков, которые будут сопровождать «Нормандию — Неман» до Парижа, чтобы избавить нас от дополнительных забот в пути. Моему верному Лохину не удастся попутешествовать со мной. В день отлета, 14 июня, в тот момент, когда я забираюсь в свой «як», он протянул мне подписанную фотокарточку и маленький скромный букет цветов.
— Большое спасибо, дорогой Лохин. До свидания!
Растроганный, я быстро забираюсь в кабину и последний раз на прощание машу ему рукой. Вместе мы провели два года войны и теперь никогда больше не увидимся. Генерал Захаров, взволнованный, как и мы, взмахивает платком, лично подав сигнал отлета ставшим теперь французскими тридцати семи «якам» «Нормандии — Неман», которыми он командовал три года и которые привел к победе.
