Ознакомительная версия.
Относительно того, стоила ли война всех тех усилий, я верил тогда и все еще полагаю так сейчас, что если бы нацистская Германия выиграла войну, то мир был бы еще в большем беспорядке, чем ныне. Англичане и американцы могут обвиняться неграми и другими цветными народами в том, что они расисты, но в Великобритании и Соединенных Штатах нет никаких лагерей уничтожения, которые, конечно, предназначались бы для них в мире, находящемся под властью нацистской идеологии. Даже если единственная заслуга союзников, выигравших войну, состояла в том, что были уничтожены газовые камеры нацистов, то одно это уже заслуживает одобрения. Я сожалею, что мои бомбы убили многих и сделали многих бездомными, но я не стыжусь. Если необходимо удалить злокачественную опухоль без использования анестезии, то окружающие ее ткани неизбежно пострадают. Я был лишь маленькой частью скальпеля.
Что касается бомбардировки Дрездена, то я должен пояснить, что я никакая не героическая личность, которая преднамеренно не исполнила приказ. Ведущего бомбардира не было слышно в эфире, так что я избавился от своих бомб так, чтобы они упали, не причинив никому вреда, но еще на инструктаже экипажи получили от ведущего указание сбрасывать бомбы на пожары (это было обычной практикой, когда никакие точечные цели нельзя было разглядеть), и я абсолютно уверен, что должен был сказать Дигу, чтобы он пролетел над центром города, а не над его южной окраиной. Когда Дэвид Ирвинг собирал материалы для своей книги «Разрушение Дрездена», я был одним из многочисленных членов экипажей, участвовавших в том налете, у которых он взял интервью. Я спросил его о бомбардировщике наведения, и некоторое время спустя он написал в своем письме: «Я узнал подробности о ведущих бомбардирах в ходе двух дрезденских налетов. Один теперь главный редактор «Флайта»[158]; другой, канадец, – ведущий бомбардир во время вашего налета, – был на «Ланкастере», который стал единственным не вернувшимся обратно из 61-го «Патфайндера». Теперь стало ясно, почему в эфире не было никакого ведущего бомбардира. Он был убит.
Я думал, что «Разрушение Дрездена» была лучшей книгой, чем полагал Пол. Насколько я могу сказать, она вполне точная, за исключением ошибки в оценке вероятного числа погибших людей, ошибки, причиной которой стало не отсутствие у автора усердия, а нежелание властей Восточной Германии опубликовать точные данные. Сейчас представляется, что достоверная оценка количества погибших может быть в 25 000, а не в 100 000, как предполагалось. Но эта статистика, необходимая для исторической точности, не укладывается в человеческое представление. Нельзя использовать таблицу умножения для трагедии. Я думаю, в четвертой части своей книги автор слишком подробно остановился на последствиях налетов; это представляется описанием ужаса ради ужаса, а не ради гуманизма.
Это любопытный факт, что нравственное возмущение в стране изменяется обратно пропорционально тому, какой климат преобладает в стране, война или мир, то есть когда страна посвящает себя войне, ее нравственное возмущение направлено на другую страну, ее противника, на то, что та сделала или делает. Когда же в стране мир, это чувство нравственного возмущения направлено внутрь нее, и некоторые, словно кающиеся распутники, начинают бить себя в грудь, вспоминая о прошлых грехах. Когда сэр Артур Харрис опубликовал свое «Бомбардировочное наступление», в котором ясно давалось понять, что RAF подвергали массированным бомбежкам целые города, не определяя, есть ли в них военные цели, последовала волна протестов со стороны лидеров церкви и других лиц, претендующих на руководящую роль по части морали. Но любопытно, что все эти люди хранили благоговейное молчание, когда совершались эти преступные бомбардировки со сплошным поражением, – и утверждение, что они ничего не знали, не выдерживает критики. Тысячи членов экипажей и наземного персонала знали, так почему они не знали? И не выдерживает критики и утверждение о том, что им затыкали рты. Возможно, Королевский совет или Уинстон Черчилль не смогли бы пойти против такой массы мнений. Простой факт – когда чьему-то выживанию угрожает опасность, каждый благодарен тому, кто предлагает защиту, но как только эта опасность минует, все начинают стыдиться того, что их интеллектуальные теории были так легко опровергнуты примитивными инстинктами или чувствами, и бывшие помощники немедленно становятся объектом враждебности, вызванной этим ощущением позора. Каждый знает (и конечно, это должны знать американцы после того, как они помогали Великобритании в двух мировых войнах), что лучший способ приобрести противника в мирное время состоит в том, чтобы оказывать ему практическую помощь во время войны. Никто не любит своих кредиторов.
Бывшему бомбардиру было нелегко написать эту короткую главу, но слава богу, что мы никогда не видим себя так, как видят нас другие. Это пагубное занятие – заниматься самоуничижением, чтобы быть объективным по отношению к самому себе. Но если в этом проявится образ человека, чей комплекс неполноценности заставлял доказывать вещи, которые не требовали никаких доказательств, который всегда восхищался разнообразием и капризами человеческой натуры и который любит писать о людях, я не просил бы никакого лучшего сходства.
Все сокращения искажают смысл. Конспект, даже очень хорошо составленный, немного искажает оригинал; лозунг всегда искажает конспект. Религиозный лозунг типа «Бог – это Любовь» может успокоить душевное волнение миллионов, но не удовлетворяет мозг. Можно также сказать, как это сделал Сэмюель Батлер[159] в одной из своих «Записных книжек», – «Любовь – это Бог». Оба лозунга имеют одинаково прекрасное звучание, и все же, кто может описать Бога и кто может дать определение Любви так, чтобы Бог и Любовь были точно уравновешены на качелях философского уравнения?
Все лозунги привлекательны, если они, как кажется, отражают правду, которой по некоторым причинам – нехватке стабильности, ощущения недостаточной безопасности – мы должны верить, и эффект от воздействия часто повторяющихся лозунгов на человеческое сознание огромен, придуманы ли они как формула для самопомощи (например, слова Эмиля Коена «Каждый день любым способом я становлюсь все лучше и лучше») или как формула стимулирования продаж (например, «Гиннес» – лучшее для тебя»). К сожалению, мы столь впечатлены лозунгами, что едва ли когда-либо заботимся о том, чтобы исследовать мотивы тех, кто выдвигает эти лозунги.
Политические агитаторы хорошо знают, как уменьшить сложную проблему до простого эмоционального лозунга и затем использовать этот лозунг в качестве оружия для своей пользы. Лозунг «Остановить американский фашизм во Вьетнаме»[160] является несколько противоречивым, но все же успешным лозунгом, который пытается показать и решить проблему, которую не передашь в пяти словах.
Ознакомительная версия.
