Ознакомительная версия.
Чем ближе к возможному отъезду, тем больше возникало сомнений – а надо ли мне в Алжир? Из рассказов тех, кто там отработал, получалось, что это выгодно (после положенных двух-трёх лет работы все покупали машины, квартиры или дачи), но заниматься преподаванием алжирцам – скучно. Одни спасались трудоголизмом, погружаясь в самостоятельные математические исследования. Другие рисковали спиться, поскольку в аптеках продавался очень дешёвый спирт. К тому же ехать предполагалось семьёй, и было беспокойно, как дочка выдержит африканский климат. Непонятно, чем там заниматься жене. Жалко и бросать ЦЭМИ. Наконец, поехать за границу на пару месяцев – это увлекательно, но на пару лет расставаться с родиной не хотелось.
Всё решилось само собой. К моменту оформления документов истёк срок наших характеристик. Надо было заново утверждать их на парткоме, который за этот год сменился и стал гораздо менее либеральным. Нас вызывали по одному. Со мной завели разговор о шестидневной войне Израиля против арабских стран, окруживших его сильно превосходившими силами. Действительно, Алжир был совсем рядом с этим клокочущим регионом. Пока получалось оставаться в рамках фактов, я как-то балансировал с ответами, но когда от меня стали требовать продекларировать свою солидарность с арабским миром в этом конфликте, как было положено в соответствии с советской политикой, мне врать не захотелось. Сказал, что положение крошечной страны, окружённой агрессорами, не признающими её право на существование, понять можно.
Мою характеристику не утвердили. Алжир отменился.
Но наряду со всеми этими делами – завершением учёбы, началом работы, семейной жизнью, занятиями французским – развивалась ещё одна новая особенность моего существования. Среди разнообразных попыток письменного творчества постепенно формировалось основное русло моих усилий. Я читал тех, кого считали философами другие, и тех, кого сам считал философом. Выписывал цитаты, записывал и шлифовал собственные мысли. Всё это начинало складываться в будущую «Книгу без титула». Может, для этого мне и было дано некое дополнительное время?..
Помню, как лет в семнадцать-восемнадцать задумался: ну, стану взрослым, кончу институт, пойду работать, женюсь, дети появятся… Ну, в походы буду ходить – по выходным или в отпуск… А ещё что?.. Чем жизнь, по большому счёту, будет заполнена?..
И вот теперь блики Луча становились понемногу всё ощутимее. Далеко ещё было до самого представления о Луче, но чувствовалось взаимодействие с чем-то, что способно наполнять жизнь…
Думаю, что я получил от судьбы достаточно льготные условия становления. И в детстве, и в отрочестве, и в юности. Даже когда закончилась учёба в университете, когда я обзавёлся семьёй, пошёл работать и стал думать о заработке, исходя уже не из собственной неприхотливости, а из житейской ответственности за тех, кто от меня зависит, – всё получалось как бы само собой. Естественным стал и переход к полноценной работе в ЦЭМИ: режим посещения остался весьма щадящим, оставлявшим свободу для творческого самоопределения. Так что не могу сказать, что, распрощавшись со студенческой жизнью, я перешёл к суровой реальной повседневности.
Тем не менее, испытание реальностью у меня началось. Обычно словом «реальность» называют совсем иное: нечто вещественное, не считающееся с нашими мечтами и упованиями. Для меня оно означало ту истинную подоплёку видимого мира, которую необходимо осознать, чтобы в нём реально ориентироваться. Тогда я не смог бы этого сформулировать, но переживание было именно таким. Мне казалось, что всё до поры до времени вторично по сравнению с тем, как оно на самом деле, и главные усилия нужны, чтобы в этом разобраться. Именно реальность – та часть человеческого опыта, которая неподвластна нашему воображению, – становилась для меня побуждением к работе и логики, и воображения, без которых тщетно пытаться понять эту самую реальность.
Всё более приоритетной становилась работа над «Книгой без титула». Остальные житейские проблемы приходилось решать так, чтобы при всех своих житейских долженствованиях можно было читать, думать, писать. Таков был облик той повелительной реальности, которая начала мне приоткрываться.
Книга вторая. Этапы и эпохи
Глава 6. Походы, поездки, полётки
Север и тропики, Дальний Восток и западные славяне. Уроки повсюду.
Глава 7. Предметы времени
Первый полиэтиленовый пакетик. Прощание с пишущей машинкой.
Глава 8. Жизнь трудовая и личная
Как я не стал кандидатом наук, зато оказался писателем.
Глава 9. Вера, мистика и Тайна
Честные рассказы о том, о чём не расскажешь.
Глава 10. Распад советского строя
Житейские подробности политического катаклизма.
Глава 6
Походы, поездки, полётки
(1961—2006)
В первой части естественнее было придерживаться хронологической последовательности судьбы. Но теперь хочется вглядеться в некоторые линии жизни с их особым содержанием. Если одни относятся, как и раньше, к определённому периоду времени, другие проходят – может быть, несколько отрывочно – по разным возрастам.
Сам объединяющий взгляд на события той или другой линии (той или иной главы жизни) помогает мне лучше увидеть её смысл, значение для судьбы в целом. Буду благодарен терпеливому читателю, который составит мне компанию в этом частном исследовании, примиряясь порою с забеганиями вперёд. Надеюсь, что в итоге успею разъяснить всё наиболее важное.
Начну с линии путешествий. В основном она пролегает по эпохе молодости, хотя некоторые примечательные посещения новых мест случались и позже. Впрочем, можно ли говорить о путешествии «посещение»? Скорее небольшая дополнительная жизнь…
Не могу назвать себя путешественником. Путешественник – это испытатель мира собой. Я больше наблюдал.
Но всё-таки этих «дополнительных жизней» было у меня достаточно для того, чтобы они питали основную жизнь впечатлениями и обогащали её разнообразными ракурсами понимания мира. И если путешественник – это губка впечатлений, то моя роль была именно такой.
Маленькие путешествия и побольше, самостоятельные и деловые, неброские и экзотические… О некоторых можно было бы написать самостоятельную книгу, полную всевозможных подробностей и переживаний, но всех книг не напишешь.
О каких-то путешествиях и поездках говорится в других главах, предыдущих и последующих. Так что цель не в том, чтобы здесь всё перечислить, но вспомнить о невидимых приобретениях, с которыми возвращаешься после осмотра удивительных комнат много-много-многоквартирного жилья по названию «наш мир».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Конюшня на окраине Химок с прокатом лошадей и занятиями верховой ездой.
Лист Мёбиуса, или кольцо Мёбиуса: пример односторонней поверхности. Его легко получить в наглядном виде, склеив ленту в кольцо, предварительно повернув один из её концов на 180º.
«Атман» на санскрите означает «душа, дыхание, дух, самость». Это понятие о субъективном, индивидуальном абсолютном начале в человеке.
Моя супруга, Мария Романушко.
Сосед с нашего этажа: Юрий Данилов.
Виктор Удальцов-Стрельцов.
Больница №40, отделение неврологии. Попал я туда 27.12.2007. Выписали 23.1.2008.
Моя младшая дочь.
Мой младший сын.
Мой младший брат.
Мой старший сын.
Алексей Сидоров.
Никита Молочный.
Гавриил Яковлевич Кротов.
Углежог: изготовитель древесного угля.
Народный комиссариат просвещения.
Кротова Мария Лазаревна.
Цадик: благочестивый просвещённый человек в еврейской общине.
Ознакомительная версия.
