Ознакомительная версия.
Две береговые дивизии, 716-я и 352-я, оборонявшие широкий фронт, храбро встретили первую стремительную атаку, но были разбиты численно превосходящими силами врага, хотя и продолжали защищать отдельные опорные пункты. Целенаправленное контрнаступление 21-й танковой дивизии, укомплектованной, как я уже говорил, французскими трофейными танками, было остановлено. Противник продолжал высаживать десант на широком фронте намного быстрее, чем Верховное командование Германии успевало перебрасывать имеющиеся в его распоряжении резервы. В соответствии с жестким приказом Гитлера Рундштедту ничего не оставалось, как по возможности дольше удерживать Шербур и сражаться за каждый метр нормандской земли. Разве эта задача для искусного стратега?!
Уже было ясно, что вот-вот наступит момент, когда союзнические армии прорвут последнюю оборонительную линию в Нормандии, растекутся по всей территории Франции и, двинувшись в восточном и северо-восточном направлении, вскоре достигнут германских границ, практически не защищенных. Наши войска, состоявшие по большей части из пехотных дивизий на конной тяге, постигла бы та же участь, что французов в 1940 году, когда танки Клейста и Гудериана смяли их отступавшие колонны. Рундштедт, еще до того, как союзники прорвали оборону полуострова Котантен, был уверен, что противник будет действовать именно таким образом.
В этой небольшой книге я просто не имею возможности подробно описать все важные события, последовавшие после 6 июня 1944 года, поэтому я остановлюсь только на совещаниях, проведенных Рундштедтом, и его столкновениях с Верховным командованием вермахта.
Командование Западного фронта было убеждено, что вторжение в Нормандию является основной, а не второстепенной операцией. Гитлер, а в первые дни и Роммель все еще колебались. Они считали, что произойдет еще одна высадка, уже в зоне 15-й армии, и поэтому с огромной неохотой выделяли дивизии для Нормандии.
Почти каждый день звонил фельдмаршал Кейтель и передавал приказы фюрера, уверенного, что фронт 15-й армии остается зоной повышенной опасности. Кто мог гарантировать 6 июня, да и в последующие дни, что не произойдет второй высадки союзников? Рундштедт придерживался иной точки зрения, считая, что союзникам нет никакого смысла наступать на более укрепленное побережье Ла-Манша, если в Нормандии им удалось захватить несколько плацдармов. Но война – это не математическое уравнение, и одним из ее элементов является неопределенность.
Сам Рундштедт рассматривал возможность высадки на юге Франции. Если это произойдет и союзники пойдут в наступление с юга по обоим берегам Роны в направлении Дижона, то нанесут удар в тыл фронтов на Ла-Манше и Бискайском заливе. Тогда немецкие армии, находящиеся во Франции, будут отрезаны от Германии.
По мнению Рундштедта, такой вариант был намного опаснее для немцев и намного эффективнее для союзников, чем высадка на побережье Ла-Манша.
7 или 8 июня в ходе тяжелых боев в Нормандии удалось захватить оперативный план противника. Этот детальный план, который до мельчайших подробностей описывал высадку и последующие действия после успешной высадки, очень помог немецкому командованию. План дополняло большое количество приложений и схем, что свидетельствовало о скрупулезной работе, проделанной Генеральным штабом союзников. В плане давалось четкое описание позиций, занимаемых немецкими армиями, подчеркивался низкий уровень оснащенности береговых дивизий и боевой техники.
Этот план явился важным доказательством того, что высадка в Нормандии – не отвлекающий маневр, а настоящее вторжение. Согласно оперативному плану западные державы надеялись в короткое время сломить сопротивление немецких армий в Нормандии. На самом деле упорная борьба длилась намного дольше, чем предполагали союзники, что является явным доказательством мужественного сопротивления слабых во всех отношениях немецких дивизий. Кроме того, этот союзнический план продемонстрировал явное превосходство англо-американских разведывательных служб; на карты были нанесены расположения немецких войск, линий связи и штабов, а также имелся чертеж фортификационных сооружений. После снятия копий документы были тут же переданы в Генеральный штаб.
Еще одно контрнаступление с помощью имеющихся танковых формирований произошло между 10 и 15 июня. «Танковая группа Запада» под командованием фон Швеппенбурга отошла в распоряжение штаба I корпуса СС, состоявшего из 12-й дивизии СС, 21-й танковой дивизии и учебной танковой дивизии. Командование группы армий «Б», в зоне которой шли боевые действия, решало вопрос об использовании этого танкового корпуса.
Немецкое контрнаступление не привело к успеху, и не только потому, что враг был силен. Опять повторилась старая история. Приказы летели от Гитлера, командования группы армий «Б» и 7-й армии. В подобной ситуации только один человек может отдавать приказы, а не несколько, да еще в одно и то же время.
Хотя в Нормандии были в полном разгаре ожесточенные бои, Рундштедт не забыл позаботиться об обеспечении Парижа углем и продовольствием; об этом Рундштедта просил маршал Петен, находившийся в Виши. Это было не просто. Железные дороги сильно пострадали от бомбежек союзников и террористических актов, проводимых участниками движения Сопротивления. Вражеская авиация не давала возможности большим колоннам двигаться в дневное время. Случались дни, когда только семь товарных поездов с боеприпасами и продовольствием доезжали из Германии до Парижа. Вдобавок армиям, занятым тяжелой борьбой, тоже требовался транспорт для переброски частей и эвакуации раненых.
Тем не менее Рундштедт ухитрился обеспечить доставку угля из Германии в Париж, поскольку было невозможно подвозить уголь из французских угледобывающих районов. Более того, Рундштедт приказал, чтобы транспорт, возвращающийся из Нормандии в Париж, не ходил порожняком; он загружался овощами и другим продовольствием.
В течение первых десяти дней союзники сумели объединить отдельные плацдармы и создать единый фронт. Теперь пришлось признать потенциальные возможности «искусственных гаваней». Союзники не привязывались к какому-то отдельному порту, к примеру к Шербуру или Гавру, как предполагало немецкое командование. Корабельная артиллерия противника имела дальность порядка 40–50 километров.
Рундштедт никогда не скрывал скептического отношения к сложившейся ситуации. Штаб знал точку зрения своего фельдмаршала. С первых дней вторжения союзников Рундштедт говорил об отставке, но сильно развитое чувство долга заставляло его продолжать начатое дело, хотя теперь он уже не сомневался в поражении Германии.
Ознакомительная версия.
