Выяснив причину разговора на повышенных тонах, Нафиков попросил Зиятдинова оставить кабинет. Когда тот вышел, прокурор, смущаясь, сообщил, что один из арестованных участников ОПС дал показания о том, что систематически передавал мне взятки.
— Какие проблемы? — отреагировал я без раздумий, но абсолютно спокойно. — Давайте проведем опознание, очную ставку, внесем полную ясность!
— Понимаешь, если мы проведем эти следственные действия, то тебя придется выводить из состава следственно-оперативной группы. А мне бы не хотелось этого делать.
— И что? Мне пожизненно с «косяком»[96] ходить?
— Сделаем так. Ты напишешь рапорт начальнику УФСБ России по РТ о том, что в отношении тебя возникли подозрения, и потребуешь проведения служебной проверки. Результаты проверки будут доложены прокурору Татарстана, который и примет решение о твоей дальнейшей работе в составе следственно-оперативной группы.
— Не вопрос!
В этот же день была получена агентурная информация: Зиятдинов и Салимуллин побудили арестованного Наиля Зинаттуллина дать показания о том, что он неоднократно в ночное время возле городской бани передавал мне взятки за общее покровительство ОПС «29-й комплекс».
Зинаттуллин был соучастником убийств Ф. А. Манеева, А. В. Головкина, А. А. Кулагина и Е. С. Николаева. Он, конечно, лично никого не убивал, но присутствовал при убийствах, расчленял и закапывал трупы. Удалось выяснить, что за обещание освободить его от уголовной ответственности он дал согласие Зиятдинову и Салимуллину сотрудничать со следствием и подписывался под любыми показаниями, необходимыми руководителям оперативноследственной группы. Его зашифровали под псевдонимом Фаниль Исмагилович Зурбашев и по всем эпизодам убийств допрашивали дважды — и как Н. А. Зинаттуллина, и как Ф. И. Зурбашева, создавая дополнительные, но, по сути, фальсифицированные доказательства.
О сложившейся ситуации я доложил начальнику Управления ФСБ России по РТ генерал-майору А. П. Гусеву, который отреагировал на него довольно резко:
— Пусть прокуроры мозги не лечат. Иди, работай. Ты в проверке не нуждаешься.
О проведенной А. П. Гусевым «служебной проверке» я сообщил прокурору Набережных Челнов. Нафиков извинился передо мной:
— Уже и сами разобрались. Зинаттуллин, оказывается, передавал взятки не тебе, а другому человеку, который представлялся сотрудником ФСБ.
Нафиков посоветовал и Зиятдинову извиниться за бестактность, но тот не стал этого делать.
Вопрос о подозрениях меня в коррумпированности был исчерпан. Но как в том бородатом анекдоте: «пропавшие ложки нашлись, но осадок остался». История эта не давала мне покоя, снова и снова лезла в голову. Как вообще могли возникнуть подозрения? Ответ на этот вопрос выкристаллизовался несколько позже, когда я проявил интерес к личностям Зиятдинова и Салимуллина, которые, как бы это помягче сказать, «некорректно», с явным обвинительным уклоном проводили следственные действия для процессуального закрепления необъективных сведений.
Не стану говорить об агентурной информации. Более чем достаточно фактов, установленных в разные годы судами.
Официальная биография старшего советника юстиции Азата Кашбутдиновича Зиятдинова вполне стандартная. Родился 24 августа 1955 года в городе Глазов Удмуртии. Окончил юридический факультет, поступил на службу в органы прокуратуры. Сделал стремительную карьеру. К двадцати девяти годам дослужился до прокурора-криминалиста прокуратуры Удмуртской АССР. Но в прокурорской биографии Зиятдинова оказалось немало «черных пятен», о которых, понятное дело, он предпочел бы никогда не вспоминать. Он-то, может, и забыл, но немало людей, которые его никогда не забудут. Потому что именно из-за него этим совершенно безвинным людям довелось пережить самые кошмарные дни в своей жизни.
5 октября 1984 года в лесу между деревнями Верхняя Позимь и Ново-Соломенники Воткинского района Удмуртии был обнаружен труп изнасилованной и убитой сорокасемилетней Августы Поварницыной, жительницы деревни Ново-Соломенники. Возбудили уголовное дело №14/222.
В застойные годы убийство, да еще и с изнасилованием, было чрезвычайным происшествием, чуть ли не всесоюзного масштаба. На раскрытие таких преступлений мобилизовались лучшие силы правоохранительных органов, а областной комитет КПСС брал расследование под свой контроль и практически ежедневно «вызывал на ковер» руководителей прокуратуры и МВД.
Убийство Поварницыной также было взято на контроль обкомом партии Удмуртской АССР. 16 октября 1984 года заместитель прокурора автономной республики Е. А. Загу-менов создал следственно-оперативную группу из числа сотрудников прокуратуры и МВД республики. Старшим группы был назначен следователь по особо важным делам при прокуратуре Удмуртской АССР, советник юстиции С. Г. Белоковыльский. В эту группу был включен и А. К. Зиятдинов.
Итог его работы по этому делу недвусмысленно подведен постановлением о выделении материалов из уголовного дела. Этот документ, проливающий свет на методы работы Зиятдинова, приведу практически полностью, в стилистике мужественного следователя Белоковыльско-го, профессионализм и совесть которого не позволили скрыть факты, не красящие сотрудника прокуратуры:
«Труп находился в густом ольховнике и замаскирован одиннадцатью срезанными еловыми ветками. Эти ветки, а также четыре ветки со срезами на близлежащих елях, были изъяты в отсутствии понятых, их не замеряли, не осматривали, не фотографировали, не упаковывали и не опечатывали.
В ходе осмотра места происшествия работники Вот-кинского ГОВД заявили, что изнасилование и убийство Поварницыной мог совершить ее односельчанин тридцатипятилетний Иванов Степан Петрович, прибывший в отпуск со строек народного хозяйства, где он отбывал наказание за злостное хулиганство и угрозу убийством. Ранее Иванов конфликтовал с Поварницыной.
Сразу после осмотра места происшествия в доме Иванова произвели обыск и изъяли два ножа, один из которых складной. Ножи не были упакованы и опечатаны. Их передали работникам милиции.
В 23 часа 40 минут начался допрос Иванова в качестве подозреваемого в изнасиловании Поварницыной. Свою причастность в совершении этого преступления Иванов отрицал. Используя то обстоятельство, что Иванов страдает врожденной умственной неполноценностью (олигофрения в степени легкой дебильности) и эмоционально неустойчив, работники милиции вынудили его 6 октября 1984 года признаться в изнасиловании Поварницыной, которое Иванов изложил в заявлении.
Продолжая оговаривать себя, в тот же день Иванов повторил свои показания на месте происшествия, используя при этом свои наблюдения за действиями следственно-оперативной группы.
