Герр представлял это следующим образом: он вовремя выплачивал по своей ипотеке, так уж он был воспитан, а «здесь мы имеем ситуацию, когда политику проводит федеральное правительство. Я не знаю всех имен участников, не знаю никаких подробностей, зато точно знаю, что именно из-за политики федерального правительства учреждения, выдававшие ипотечные кредиты, оказывались виноватыми, если не одобряли какие-то виды займов». Герр назвал это «настоящим проявлением коррупции», ибо «тем же самым людям, которые создали проблему, поручено ее же решать». Это беспокоило его больше всего.
Меня поразило его видение этих событий, поэтому я переспросил, точно ли он имеет в виду финансовый кризис 2008 года, который в его изложении походил на кризис примерно так же, как баскетбольный мяч на дыню. Да, мой собеседник говорил о кризисе. «Меня привело в замешательство то, что федеральное правительство, само установившее законы, которыми руководствуются учреждения, выдающие ипотечные кредиты, возлагает всю вину за случившееся на эти учреждения, а потом эти же учреждения и пытаются решить возникшую проблему. Какая-то странная логика». Справедливо. Чтобы убедиться, правильно ли его понял, я спросил у Герра, что, по его мнению, породило кризис: банки или политика правительства? Я не вполне уловил его мысль. Да, существовали законы, которыми банки были обязаны руководствоваться. Они этого не делали, и виновато в этом правительство? Герр отвечал, что, по его мнению, именно политика правительства поставила банки в такое положение, когда они могут заниматься коррупцией или принимать неверные финансовые решения. Это было его главным убеждением, взятым прямо из тезисов Дика Арми: банки и учреждения, выдававшие ипотечные кредиты, нельзя винить. Виновато правительство. Я уже слышал подобные утверждения. То была логика 1960-х годов: вини во всем систему, — только теперь эта логика выворачивалась наизнанку. Вокруг пальца обвели богатых и могущественных, а не юных жертв Джонсона — Никсона — Лэрда. Не о чем волноваться: у нынешних богатеньких жертв системы полно защитников в лице простых людей вроде Марка Герра, которые стоят за них горой в обмен на… да просто так. Альтруизм в чистом виде.
Я спросил, какие именно из действий государства Герр имеет в виду. Ведь передо мной был лидер «Чаепития», пропагандист, радиоведущий, и я ожидал получить некий анализ — или хотя бы краткое перечисление — причин кризиса, а также того, какую роль в нем сыграло правительство. Герр был простой человек, не политик, однако как раз простые люди наводнили Интернет всевозможными теориями о том, почему именно едва не рухнула банковская система.
«Это очень сложно, — ответствовал Герр. — Проблема кроется в федеральном правительстве. Она такая сложная — не знаю, как внятно изложить. Там все так перепутано!» Он не мог назвать имен тех политиков, которые вынудили банки принимать неверные решения, зато знал точно, что Барни Франк в эпоху Клинтона участвовал в бесчисленных дискуссиях, отстаивая «закон об ответственном субсидировании» или что-то подобное в начале 1990-х годов. Вот тогда-то ипотечные банки и были поставлены в то положение, при котором они обязаны выдавать займы определенного рода. Герр имел в виду Закон о местных реинвестициях 1977 года, который вынуждал банки выдавать ссуды людям с невысоким уровнем доходов и представителям меньшинств. Закон о местных реинвестициях подвергся критике во всех выступлениях ультраправых политиков по поводу финансового кризиса, в том числе Дика Арми и Рона Пола.[163] Особенно возненавидели этот закон рэндианцы: ведь он требовал, чтобы банки давали заем людям, которых прежде было принято считать неправомочными. Все прямо по сценарию «Атланта». Критики положений критикуемого закона уверяют, что он доказал свою несостоятельность «сверху, снизу и со всех сторон», как заметил однажды в своей колонке в «New York Times» Пол Кругман. Главная слабость этого закона, по словам Кругмана, состоит в том, что субстандартное кредитование проводили учреждения, в основном не подпадающие под его действие.[164]
К выборам 2008 года сознание собственной отчужденности у Герра достигло пика. Он наблюдал, как «демократы в своих политических речах рассуждают о ситуации в Ираке, о терроризме, о тюрьме Абу-Грейб. А потом они начали попросту подрывать политику президента Буша». Герр понимал необходимость перемен и возврата к власти, но прежде всего необходимость вмешательства в национальную безопасность. «Вы же понимаете, — сказал он, — мы военные. И я снова переживал те же чувства, что и в 1992 году, после фальшивого прилета Клинтона. Его демократы связывались в моем сознании с теми людьми, которые подрывали все попытки усилить национальную безопасность, а по каналу „CNN“ только и показывали, что снайперов-террористов…» и так далее. Клинтон, не приземлившись тогда на их базе, действительно достиг своей цели. Этот поступок был воспринят как демонстрация неуважения, он вызвал у людей раздражение, хотя я все-таки не понимаю, почему Герра так рассердило необходимое соблюдение президентом правил безопасности. Кажется, причина крылась не только в разочаровании, постигшем его, когда двадцать лет назад он не увидел, как Билл Клинтон выходит из самолета.
Напыщенные речи Рика Сантелли помогли Герру осознать свои чувства. «Он говорил о том, о чем я думал», — признался Герр. Я заметил ему, что Сантелли — рэндианец. Герр этого не знал. «Что ж, значит, стоит почитать Айн Рэнд», — сказал он, и я согласился с ним. Да, этому человеку отчаянно не хватало Рэнд. Если он все равно испытывает те чувства, какие испытывает, почему бы не подвести под эти чувства хоть какое-то логическое обоснование? Меня явно испортило тесное общение с рэндианцами, которые все на свете, даже самые нелепые вещи, вписывали в свою идеологию. Обратившись к своему подопытному кролику, я предложил ему почитать что-нибудь из работ Рэнд или хотя бы посетить сайт Института Айн Рэнд. После чего мы поговорим еще раз, и я пойму, насколько сильно повлияло на Герра это знакомство. Герр с готовностью согласился.
И перешел к теме «проверок для федералов» и прочим, которые затрагивали в своих выступлениях Рон Пол и Дик Арми, а я ощутил, как у меня глаза лезут на лоб. Все это Герр полностью заимствовал из рассуждений республиканцев. У меня было такое впечатление, будто я загнал пресс-релиз Фонда «Heritage» в компьютерную программу, переводящую текст в аудиоформат. «Чаепитие» считается самым массовым, народным движением, однако временами кажется, что оно отражает проблемы исключительно больших начальников из далеких мегаполисов. У идей движения нет твердой идеологической базы. Герр был зол по многим, совершенно не связанным друг с другом и весьма незначительным причинам, и все они наводили его на мысли, отличавшиеся поразительной затхлостью, в духе Барри Голдуотера.
