Патриотизм, любовь к Родине — не только психологическая, но и мощная экономическая сила. В США, Японии эти чувства культивируют с юных лет, прививая молодежи гордость за свою страну, свой народ, свою культуру. А у нас подобную гордость иные литераторы и газетно-литературные издания подчас крестят шовинизмом.
Мы, первопроходцы социализма, интернационалисты по убеждениям, гордиться нашей страной, героическими традициями народа имеем куда больше оснований. В конце концов социализму при всех его проблемах и трудностях принадлежит будущее, капитализм же, при всех его ярких успехах и достижениях, неизбежно сойдет с исторической сцены.
Пусть наша молодежь не теряется перед многочисленными трудностями, не поддается дешевым скептикам, маловерам и нытикам, а, засучив рукава, борется за идеалы социализма с такой же энергией, страстью и самоотверженностью, какие были свойственны поколению 30-х гг.!
Приложение
ВСТРЕЧИ СО СТАЛИНЫМ
(Подборка материалов осуществлена Ю. И. Мухиным)
Рассказывает журналист Л. Евсеев о встрече с комбайнером Героем Социалистического Труда Бориным:
— Константин Андреевич! Расскажите, вы недавно встречались с Леонидом Ильичем Брежневым…
— А-а, пустая болтовня… Приехали мы, напоили нас чаем с печеньем… Вышел Леня, сказал несколько фраз. Сфотографировались. Потом говорят: «Все, товарищи, спасибо». И мы разъехались.
— А чего же вы ожидали? — спросил Евсеев.
— Как чего? — вскинулся Борин. — Дела ожидали. Вот когда в 1938 году Сталин в Кремле стахановцев собирал… Вышел Сталин, члены Политбюро — стахановцы со всей страны съехались… Сталин говорит: «Мы собрали вас, чтобы узнать, — что нужно делать для повышения производительности труда»?
Ребята сразу не включились: начали выступать, что, мол, под вашим мудрым руководством, мы преодолеем, повысим, поднимем… А Сталин рассердился, говорит:
— Мы не для того вас собрали, чтобы пустой говорильней заниматься. Мы действительно не знаем, что нужно делать, чтобы вы за смену больше зерна собрали?
— Ну, — говорю, — нужно, чтобы грузовики к комбайну подходили без задержки…
— А для этого, что нужно?
— Чтобы ремонтные бригады были и несколько резервных машин…
— Понятно. Запишем. Что еще?
И тут такой разговор пошел, — до двух часов ночи ребята говорили, а помощники Сталина все записывали…
И потом по этому разговору такие решения приняли, что дело действительно на новый уровень было выведено…
А тут: «Все, товарищи, спасибо».
* * *
Переводчик Сталина Павлов:
Была встреча с делегацией английских рабочих. Сталин рассказывал им о перспективах… Причем особо много говорил о важности производства стали в стране. Часто произносил слово «сталь», а я, как на грех, забыл, как переводится «сталь» на английский язык и стал заменять слово «сталь» словом «железо» — «айрон». И вдруг увидел — Сталин забеспокоился, недовольно взглянул на меня:
— Послушай, какой «айрон»? «Стил»! «Стил»!
* * *
В 1940 году Советская торговая делегация во главе с Тер-Ованесяном находилась в Берлине. Немцы предложили нам купить у них два крейсера.
Тер-Ованесян, обсудив вопрос со специалистами-моряками, решил, что следует отказаться, так как корабли устарели, многие их системы не соответствовали нашим требованиям и т. д. Однако он решил посоветоваться со Сталиным и на короткое время вернулся в Москву.
— Нужно покупать, — сказал Сталин. — Подумайте, во что обойдется уничтожение этих крейсеров во время неизбежной войны, сколько жизней придется отдать.
* * *
Весной 1940 года Сталин пригласил нескольких офицеров Генштаба, задержавшихся в Кремле допоздна, пообедать у него дома. Среди них был будущий маршал Василевский, окончивший до революции Духовную семинарию
За столом Сталин неожиданно спросил Василевского:
— Товарищ Василевский, почему вы после Духовной семинарии не пошли в попы?
Василевский смутился:
— Да как-то ни у меня, ни у отца не было такого желания…
— Ах, не было желания! А вот у нас с Микояном такое желание было, да не взяли нас в попы… — Сталин посерьезнел и продолжил, — а почему вы не помогаете материально своему отцу-священнику?
Василевский ответил, что прекращение отношений с отцом-священником было непременным условием вступления в партию и Красную Армию.
Сталин сказал:
— Сообщите в парторганизацию Генштаба, что я дал разрешение восстановить связи с отцом и помогать ему материально.
Позже Молотов рассказал, что задолго до этого разговора Сталин из личных средств переводил деньги отцу Василевского, который считал, что получает их от сына…
* * *
Ялтинская конференция трех держав.
Черчилль предложил обсудить будущее Германии и игриво добавил:
«Если у нее будет какое-нибудь будущее».
На это Сталин заявил, что «мы воюем с германским фашизмом, а Германия будет иметь будущее».
Там же: английский премьер предложил обсудить вопрос о будущем польском правительстве.
Сталин: «Многие называют меня диктатором. Однако у меня достаточно демократического чувства, чтобы не пытаться создавать польское правительство без поляков».
Кое-кому не мешало бы вспоминать об этом в наши дни…
* * *
Маршал артиллерии Н. Д. Яковлев:
«По вызову Сталина в Ставку прибыл генерал, еле державшийся на ногах. Вцепившись руками в край стола, он лепетал, что вот, мол, по приказу явился… Присутствовавшие затаили дыхание, зная, как нетерпимо Сталин относится к пьянству.
Сталин же вышел из-за стола и мягко спросил генерала
— Вы, как будто, сейчас не здоровы?
— Да, — выдавил из себя генерал.
— Тогда мы встретимся с вами завтра…
Когда генерал вышел, Сталин ни к кому конкретно не обращаясь, сказал:
— Товарищ сегодня получил орден за успешно проведенную операцию. Мой вызов был неожиданным, знать о нем он не мог. Он имел право отметить свою награду…»
* * *
Рассказывает Г. И. Трошин (Москва):
«В конце войны, когда наши войска уже находились вблизи Берлина, среди некоторых командующих обсуждалась идея продолжения наступления вплоть до Ла-Манша…
Доложили Сталину.
Выслушав инициаторов, Сталин сказал:
— Итак, вы хотите наступать. Это похвально, — наступательный порыв не угас. Но вы подумали о том, что на этом берегу Эльбы вы — освободители своего народа и народов Европы. А на противоположном, западном, берегу Эльбы — вы — захватчики, агрессоры, поработители? Далее. Наш народ вас не поймет: он вот-вот кончит тяжелейшую освободительную войну. Во имя чего он начнет другую?… Как видите, эти разговоры принципиально не верны, более того, вредны, если не преступны».
