Торжественная встреча европейцев повелителем одного из островов Малайского архипелага. Гравюра 1706 года.
Раджа принял послов в обитой шелком, завешанной парчой зале. Его окружали триста пестро одетых телохранителей.
Испанцы уже не требовали, как во времена Магеллана, безусловной покорности и подчинения королю Карлосу I. Сознавая свою слабость, они просили лишь разрешения торговать в городе раджи и запастись продовольствием и свежей водой.
Сами послы, измученные, обросшие бородами, в потрепанной одежде, не произвели большого впечатления на раджу. Не очень заинтересовали его и грошовые подарки моряков. Поэтому прием скоро кончился. Разрешив испанцам торговать на берегу, раджа приказал накормить послов богатым обедом и велел отправить их на корабль.
Но и на Борнео дело кончилось ссорой. Виноват в ней был Хуан Карвайо.
29 июля он напал на лодки, проходившие мимо кораблей. Много островитян было перебито. Моряки захватили четыре джонки, взяли в плен шестнадцать мужчин и трех женщин. В числе пленных был командующий всем флотом раджи. Раджа просил отпустить пленников, обещая в свою очередь освободить трех испанцев, которых он задержал в городе, когда началось морское сражение.
Но Хуан Карвайо, рассчитывая получить за пленников большой выкуп, отказался их освободить и вновь покинул товарищей о беде.
Лишь отойдя от Борнео, Карвайо узнал, что, вместе с другими моряками, задержанными раджой Брунея, на берегу остался его сын от индианки из Рио-де-Жанейро.
Вечером, втайне от остальных моряков, Карвайо договорился с пленным адмиралом раджи. Тот послал на берег за богатым выкупом, и ночью, когда все спали, Карвайо втихомолку отправил адмирала на берег.
Опять пришлось поспешно убираться из гавани. Корабли пошли вдоль берега Борнео. Карвайо искал удобного места для стоянки. Теперь он не стеснялся и при случае не гнушался пиратством, нападая на проходящие мелкие суда.
Однако пиратские «подвиги» не спасали от голода. В море лодки и джонки встречались не часто. К тому же испанцы не всегда находили на них продовольствие. Грабя беззащитные лодки, Карвайо боялся приставать к населенным берегам. Между тем голод все сильнее давал себя чувствовать. Кроме того, корабли очень нуждались в ремонте, особенно «Тринидад», который, налетев на мель, дал течь.
Наконец, добрались до небольшой, но укромной бухты, где Карвайо приказал бросить якорь. Начали ремонтировать корабли. Эта работа доставила морякам немало мучений: приходилось рубить деревья в густом тропическом лесу и тащить их к кораблям. Лес изобиловал колючим кустарником, а большинство моряков работало босиком, потому что взятая с собой из Испании обувь давно износилась.
Испанцы ловили рыбу и черепах, добывали устриц, охотились на лесных птиц. Многие пробовали питаться незнакомыми плодами и заболевали; несколько человек умерло. Починка кораблей подвигалась медленно. Карвайо не умел организовать работу. Моряки его не любили за алчность, за жестокость, за то, что он, не задумываясь, бросал товарищей в беде.
В конце концов недовольные Карвайо моряки собрались на сходку. Карвайо пытался угрожать своим врагам, но ему не дали говорить. Постановили сменить Карвайо, а по прибытии в Испанию привлечь его к суду. Капитаном «Тринидада» избрали Гонсало-Гомеса де Эспиноса, а капитаном «Виктории» — Себастиана Эль-Кано.
Себастиан Эль-Кано. Статуя, поставленная на его родине, в городе Гетария.
Баск Эль-Кано был смелым и опытным моряком. Он много лет провел в плаваниях и хорошо знал мореходное дело. Сдержанный и молчаливый, Эль-Кано отличался большой осмотрительностью. Моряки не очень любили его, но уважали, как превосходного знатока мореплавания.
Новый командир принял меры, чтобы поскорее кончить ремонт кораблей, и поспешил тронуться в путь.
В сентябре де Эспиносе удалось захватить лодку с двумя гребцами. Оказалось, что эти люди знают дорогу на Молуккские острова. Де Эспиноса сообщил эту радостную весть Эль-Кано, и корабли круто повернули на юг.
6 ноября вдали показалось несколько высоких островов.
— Молукки, — сказал лоцман, указывая вдаль. Эль-Кано приказал стрелять из пушек. Корабли расцветились флагами. Морякам выдали по чарке вина.
8 ноября 1521 года корабли бросили якорь в гавани острова Тидор.
Чудесные острова пряностей, на поиски которых была снаряжена экспедиция Магеллана, на первых порах разочаровали моряков. Молуккские острова мало отличались от бесчисленных, давно уже надоевших земель, мимо которых проходили корабли.
С берега виден был давно знакомый девственный лес, поднимавшийся у самого моря и покрывавший гористые острова Тидор и Тернате. Огромный вулкан Тидора был наполовину закрыт облаками. У берега ютилось селение: все те же свайные постройки, те же вытащенные на берег узкие лодки, те же свиньи и куры.
Остров Тернате. Гравюра 1706 года.
Но когда испанцы побывали на берегу и тидорский раджа показал им свои склады, они поняли, почему острова эти овеяны легендой, почему португальцы принимают все меры, чтобы не допускать к ним никого. Они увидели груды гвоздики, мускатного ореха, корицы, имбиря.
Испанцы начали скупать пряности. Торговые дела их процветали.
Однажды лодка, нагруженная гвоздикой, привезла пассажира. Это был худой и бледный человек в странной, полуевропейской, полуазиатской, одежде. Поднявшись на корабль, он заговорил вдруг по-португальски. Моряки тесно обступили пришельца и жадно слушали его рассказ.
Португалец назвался Педро-Аффонсо де Лороса. Он прожил в этих местах уже десять лет, торговал пряностями, драгоценными камнями и рабами.
Де Лороса прибыл на Молуккские острова вместе с Франсиско Серрао. Он рассказал испанцам о судьбе этого лучшего друга Магеллана.
По словам де Лороса, Серрао со временем стал очень влиятельным человеком на Молуккских островах. Но король Маноэль относился к Серрао с присущим ему недоверием: он предполагал, по-видимому, что Серрао, оставаясь на Молукках, может стать опасным для португальцев. Когда армада Магеллана тронулась в путь, Маноэль решил, что надо всеми способами воспрепятствовать встрече двух друзей на Молуккских островах. Он с полным основанием мог ожидать, что обиженный Франсиско Серрао тотчас же примкнет к своему другу и поможет ему укрепить испанское влияние на Молуккских островах.
Маноэль не стал медлить и велел губернатору Малакки послать эскадру на Молуккские острова. Командиру эскадры Тристао де Менезешу было приказано привезти Серрао с Молуккских островов добром или силой. По обыкновению, Серрао соблазняли всякими наградами, обещали дать ему всевозможные титулы. В конце концов Франсиско Серрао дал увезти себя. Но, попав на Малакку, Серрао вскоре узнал, что на него собираются надеть кандалы и отправить в Индию с первым отплывающим туда кораблем.
