И после того, как я, покинув Цзяньдао, переместил поле своей деятельности в район Чанбая, мне не без волнения вспоминались дни сотрудничества с У Ичэном. В то время У Ичэн, принадлежащий к Объединенной Северо-Восточной антияпонской армии, базировался в районе Фусуна и воевал на одном из наших флангов. Вестьотом, что У Ичэн находится рядомс нами, воскрешала в моей памяти прежние дружеские чувства, которые нас связывали в дни общей борьбы.
Я, взяв с собой более сотни партизан, углубился в лес, что был восточное Сигана. Там располагался секретный лагерь части У Ичэна.
На этот раз У Ичэн выбежал из штаба и с распростертыми руками обнял меня. Мы так горячо обнимали друг друга, как будто вновь встретились друзья детства через десять-двадцать лет.
Когда моей щеки коснулись колючие усы командующего У, пропитанные пороховым дымом, меня охватило огромное волнение. Я неожиданно почувствовал, что подступает горячий комок к горлу. Мне самому было непонятно, почему так взволновала мое сердце встреча с этим китайским военачальником, страдавшим наличием солдатского упрямства и сильным чувством самолюбия. Да, действительно это была необычная дружба, выкованная на поле брани. На меня произвели глубокое впечатление искренность и радушие командующего У, который независимо от того, что мы были гражданами разных стран, от различия наших возрастов, относился ко мне как к своему родному брату.
На свете, наверное, нет более искренней, более горячей и прочной дружбы, чем та, что сложилась под градом пуль и разрывами снарядов. Вот, пожалуй, почему дружба между самыми близкими людьми называется боевой.
Теперь у У Ичэна не было видно ни тени чувства превосходства и горделивости тех прошлых дней, когда он, развалясь в кресле, покрытом тигровой шкурой, острым орлиным взглядом взвешивал цену личных качеств прибывшего к нему человека. В нем я видел не столько «лихого героя в зеленом лесу», распоряжавшегося судьбами тысяч своих подчиненных, сколько простого мужика, деревенского жителя. К моменту этой нашей встречи он несколько постарел, осунулся. Да и блеск глаз был не тот, что прежде.
Два дня оставался я в тайном лагере У Ичэна. При нашем прощании У передал мне сто человек своих подчиненных. На мое стеснение он, как будто сердясь, сказал:
— Конечно, не думаю, что у вас, командующий Ким, чегото нет или не хватает. Но вы сейчас готовитесь к большому бою. Значит, я как ваш друг обязан чем-то помочь вам. Эти сто человек должны быть не под моей, а под вашей рукой, командующий Ким. Недаром поговорка гласит: «И стебли лежачей полыни выпрямятся в зарослях конопли».
После этого мне не довелось больше встретиться с У Ичэном. В конце того года до меня дошла весть, что он передал другому командиру свою часть, отправился в СССР. Так у меня и оборвалась с ним связь. Больше я не получал о нем ни одной весточки.
У Ичэн не был временным попутчиком, который на короткий промежуток времени был нам нужен, когда мы приступили к великому делу создания совместного фронта борьбы. Это был незабываемый боевой друг, с которым мыстояли плечом к плечу в бою и вместе прошли сквозь огненную завесу под градом пуль. Как прожил он вторую половину своей жизни, как провел последние минуты жизни — никому неизвестно и поныне. Неоткуда взять достоверные известия.
Если он до последнего дыхания был верен идеалам патриотизма, любви к своему народу, то я был бы счастлив в этом убедиться.
3. Рейд в уездный центр Дуннин
После переговоров в Лоцзыгоу объединенная канцелярия антияпонских отрядов вовсю развернула работу с Армией спасения отечества. Сотрудники канцелярии установили связи и с соседними лесными отрядами, приступив к активной работе по вовлечению их в антияпонский объединенный фронт.
С помощью этого органа в начале сентября 1933 года мы провели в Лаомучжухэ объединенное совещание с командирами китайских антияпонских отрядов, в том числе с У Ичэном, Ши Чжунхэном, Чай Шижуном, Ли Саньсей. Совещание обсудило план рейда в уездный центр Дуннин (Саньчакоу) и окончательно определило меры, необходимые для боевых действий. По предложению командующего У Ичэна оно единогласно одобрило разработанный нами план операции.
После переговоров в Лоцзыгоу мы не собирались немедленно проводить рейд. Был установлен подготовительный период сроком более двух месяцев. Мы поступили так потому, что придавали этой операции особенно важное значение. Мы сознавали, что предстоящий рейд — это единственный путь, который вел бы к полной легализации деятельности АНПА.
Не без оснований мы полагали, что и соглашение об едином фронте между АСО и АНПА вступит в силу после успешного рейда.
Мы давали себе отчет в том, что удача рейда непременно подведет прочную основу под объединенный фронт с китайскими антияпонскими отрядами. Наоборот, поражение сведет на нет успех диалога в Лоцзьггоу, провалит формируемый объединенный фронт. Просчет, допущенный в этом рейде, обесчестит военный авторитет АНПА, завоеванный в результате тяжелых кровопролитных боев. Просто дело будет табак, если начнут раздаваться вопли: «Видите, объединенный фронт провалил АСО!»
Для нас это было, собственно, нелегким экзаменом. Данные нашей разведки и донесения местных организаций подтвердили, что в уездном городке Дуннин сосредоточены следующие вражеские силы: около 500 солдат японской Квантунской армии под командованием Исида, вооруженные силы марионеточной армии Маньчжоу-Го примерно в количестве одного полка, возглавляемые комполка Цзином, а также полиция Маньчжоу-Го и отряд охраны. И еще одно важное обстоятельство: противник находился в хорошо укрепленной крепости, располагая артиллерией и другими современными видами оружия.
В то время некоторые китайские командиры сомневались: при попытке взять Дуннин вероятность у дачи, мол, не больше 30 процентов. Поэтому и на объединенном совещанииони высказывали мнение о том, что силы атакующих должны в три раза превышать силы обороняющихся. Таково требование общепризнанных в мире военных авторитетов. А наши силы намного слабее, чем у противника, сказали они.
Но У Ичэн и некоторые другие командиры плевать хотели на подобные утверждения «авторитетов». «Это собачья брехня, — говорили они. — Таким россказням поверят, пожалуй, только в офицерской школе японских сухопутных войск, где в свое время обучался Ли Чхон Чхон. Так стоит ли придавать этому должное внимание?» Так они порицали пассивное отношение к предстоящему рейду.
Помнили и тот факт, что когда-то отряд АСО уже пытался взять уездный городок Дуннин и потерпел неудачу. И не случайно, что некоторые командиры, перепуганные мифом о «непобедимой императорской армии», рекламируемым японской пропагандой, стали слишком переоценивать силы врага.
