Ознакомительная версия.
В XX веке две кровопролитнейшие мировые войны и крах СССР из-за поражения в идеологической борьбе (после третьей всемирной холодной войны) показали, что техническая цивилизация обрела глобальные масштабы и подчиняет своей железной поступи все страны и народы. Столь же закономерно углубляется мировой экологический кризис, ведущий к деградации биосферы и тех, кто в ней обитает. Единая массовая техногенная культура оборачивается торжеством примитивного «техногенного человека», создаваемого по образу и подобию машины, о чем еще семь десятилетий назад проницательно писал русский философ Н.А. Бердяев.
Миклухо-Маклай сумел открыть человека в человеке иного рода-племени, иной культуры. Хотелось бы надеяться, что его достижение будет заново осмыслено, усвоено и принято во внимание человеческим сообществом. Ибо теперь – уже в XXI веке – приходится заботиться о том, чтобы сохранить многообразие культур и человеческое – в человеке.
Евграф Короленко
Расскажу об одном русском чудаке и оригинале, которому суждено было активно содействовать становлению интеллекта величайшего ученого-мыслителя ХХ века. В.И. Вернадский свидетельствовал: «В моем детстве огромное влияние на мое умственное развитие имели два человека: во-первых, мой отец… во-вторых, его двоюродный брат по моей бабушке Е.Я. Короленко, оригинальный, своеобразно образованный человек – Евграф Максимович Короленко (1810–1880)».
Е.М. Короленко был хорошим другом Ивана Васильевича Вернадского, человека незаурядного и тоже весьма оригинального. Став профессором экономики и статистики, он занимался публицистикой, издавал «Экономический указатель» (у него начинал работать наш замечательный писатель Николай Лесков).
Образ Евграфа Максимовича сохранился в воспоминаниях его племянника писателя В.Г. Короленко: копна седых волос и белая борода обрамляли полнокровное нервное лицо Евграфа Максимовича с живыми, блестящими глазами. Служил он на Кавказе, воевал, заболел и вышел в отставку. Декабристы его восхищали. Бездарный император-буржуа Наполеон III возмущал до глубины души.
На любого ребенка воздействуют не столько умные слова, сколько чувства, взволнованность, энергия, с которой эти слова произносятся. Впечатлительного Владимира Вернадского сильно волновали и увлекали речи Евграфа Максимовича, так не похожие на спокойные суждения отца.
Взрослые вряд ли разделяли восторги гимназиста: Евграф Максимович был неуемным спорщиком. В минуты возбуждения усы его топорщились, лицо багровело, глаза метали молнии, седая шевелюра лохматилась, а голос становился сбивчивым и невнятным. Окружающие начинали беспокоиться, как бы старика не хватил удар.
Евграф Максимович нравился Владимиру своей искренностью, силой чувств. Старик и ребенок подружились. Дружба эта напоминала взаимосвязь планеты со звездой. Евграф Максимович, наделенный избыточной энергией, излучал свои чувства и оригинальные идеи. Владимир впитывал их жадно, перерабатывая своим юным умом, по-своему переиначивая их и переосмысливая.
Владимир наблюдал за дядей со стороны, тихо присутствуя на его диспутах с другими гостями. Евграф Максимович высказывался чаще всего на политические и моральные темы. Горячность, пылкость, с которой он говорил, убедительнее всего свидетельствовали о том, насколько важны подобные вопросы. Они касались любого гражданина страны. Каждый должен заботиться о благе государства и переживать его беды, ощущать личную ответственность за судьбу своей родины.
Критикуя государственный строй России, Евграф Максимович оставался ярым патриотом. Однажды кто-то рассказал о том, как в лондонском ресторане клоун-англичанин, оскорбленный одним из русских офицеров, устроил потасовку, во время которой сильно избил одного офицера, а другому оторвал ухо. Историю восприняли с некоторым ехидством – очень уж раздражали заносчивость и ухарство офицеров.
Вдруг Короленко, побагровев и распушив седые усы, обрушился на весельчаков:
– Позвольте, господа. Как смеете вы радоваться позору русского военного мундира?! Стыдно!
Чудачества двоюродного дяди вряд ли были понятны маленькому гимназисту. Но значительно позже Владимир Иванович будет примерно так же совмещать критику политического и государственного устройства России с горячим патриотизмом. В гражданскую войну и последующую разруху он останется на родине, несмотря на предложения эмигрировать за рубеж, чтобы в спокойствии и довольстве заниматься научным творчеством.
Гуляя вечерами с тринадцатилетним Володей, Евграф Максимович преображался. Иногда он говорил словно сам с собой, оспаривая собственные суждения, переходя от одной темы к другой. В такие минуты Володе казалось, что мысли дяди передаются ему не только словами, но и незримыми флюидами, из души в душу.
Евграф Максимович, публиковавший время от времени статьи в «Экономическом указателе» и охотно споривший на политические и экономические темы, наедине с Владимиром рассуждал обо всем на свете: о Земле и звездах, о жизни растений и людей, о происхождении и назначении человека, давая волю своей фантазии.
Володя вряд ли знал, что Е.М. Короленко пишет – не столько для печати, сколько для самого себя – научные трактаты, точнее, заметки и размышления на самые разные темы. (После смерти Е.М. Короленко В.И. Вернадский соберет и сохранит его рукописное наследие.)
Примечательны названия трудов: «Доисторическое человечество как деятель цивилизации, опыт естественной истории человечества». Или: «Теория зарождения и жизни человеческого общества. Историко-философский трактат». Или: «Против равенства людей по рождению». Среди многочисленных глав этих трактатов встречаются такие: «Земля есть живой организм», «Поцелуй, его происхождение и значение», «Перемещение материалов Земли», «Бог естествоиспытателя»… Е.М. Короленко не ограничивал область своих интересов.
«Человек, – писал он, – находясь на Земле, придает ей искусственным образом силы, которые она не имеет вследствие одних лишь естественных законов: может быть, он увеличит или уменьшит скорость ее вращения или будет противодействовать предполагаемому астрономами стремлению планеты упасть на Солнце». Он верил в невероятные возможности разума и труда людей.
Разнообразны, а то и неожиданны были вопросы, о которых рассуждал он с Владимиром Вернадским.
Можно представить себе, как по темной и тихой вечерней улице (без электрических фонарей и автомобилей) прохаживаются плотный, осанистый старик с молочно-белой бородой и маленький гимназист. Старик спрашивает:
Ознакомительная версия.
