«…Мои обязанности всегда торопят меня. И мне случалось говорить себе, что если бы я мог позволить себе помечтать хоть немного о моей работе, то я избежал бы ненужной потери времени при многих опытах».
Орсэ — детище Ирен. Но тяжелая болезнь Ирен прогрессировала все сильнее, и Фредерик часто приходил ей на помощь в ее административных обязанностях, вникая во все мелочи строительства.
Первые рабочие пришли на строительную площадку в 1955 году. Ирен заботилась сразу и о строительстве, и об оборудовании, и о саде. Сад должен быть великолепным. Сама природа, окружающий пейзаж должны создавать у работников настроение, поднимать их дух, делать работу радостной и приятной.
Ирен любила цветы особой, проникновенной любовью художника.
Для лабораторий Орсэ была приобретена в Голландии громадная установка — синхроциклотрон. По сравнению с этим гигантом даже двадцатисемитонный циклотрон Коллеж де Франс выглядел устаревшей игрушкой. Синхроциклотрон похож на закованный в броню военный корабль. Основная часть его — электромагнит — весит 700 тонн. Диаметр дисков магнита в Орсэ — 280 сантиметров. У циклотрона Коллеж де Франс диаметры дисков были 85 сантиметров. Синхроциклотрон занял громадное помещение, напоминающее большой механический завод. Как далеко это от старых лабораторий, где можно было получать удивительные новые результаты, пользуясь источниками радиоактивного излучения, заключенными в маленькие стеклянные пробирки, изготовленные руками самого экспериментатора.
Об этом не раз говорил Жолио-Кюри. Он обращал внимание на то, что исследователь теперь не может чувствовать себя свободным, он не может экспериментировать «просто так», чтобы разведать, он не может «открывать окна в сторону неизведанного», как это любил сам Жолио-Кюри. Эксперимент теперь слишком сложен, и обычно он следует за теорией. Не опасно ли это для развития науки, не сократились ли возможности эксперимента? Ирен и Фредерик высказывали свое мнение в одной из их последних общих статей:
«Бесполезно сожалеть о той обстановке, в которой протекала научная деятельность прошлого века… В наше время необычайно быстрое развитие науки объясняется тем, что изыскания производятся в лабораториях многих стран мира. Часто трудно установить, какой из отдельных групп ученых, работающих в одной и той же области, принадлежит заслуга того или иного крупного достижения. А внутри одной и той же группы трудно определить, кто является его вдохновителем, а кто автором…
Успехи науки произвели переворот и в ней самой. Наше поколение еще не сумело приспособиться к новому ритму, который стал для нас неизбежностью. Нам становится все труднее быть в курсе всего нового, и часто это оказывается выше наших возможностей… Мы колеблемся между слишком узкой специализацией, грозящей притупить наш ум, и распылением сил, что приводит к неэффективному их использованию. Мы стремимся присутствовать на лекциях, колоквиумах, научных конференциях, но тогда нам не хватает времени для размышлений и собственной научно-исследовательской деятельности. Но мы убеждены, что молодые ученые… найдут равновесие, недостающее нам сегодня…»
«ЧЕЛОВЕК ОСТАВЛЯЕТ НА ЗЕМЛЕ НЕИЗГЛАДИМЫЙ СЛЕД»
Строительство в Орсэ встретилось с неожиданной трудностью: потребовались особые работы для укрепления глинистой почвы, чтобы она могла выдержать тяжесть установок и окружающих их бетонных стен (защиты от радиоактивных излучений). В огромный котлован пришлось заложить пятьсот бетонных плит по двенадцать метров длиной. Через полгода после начала работ здания начали показываться из-под земли.
Увы! Ирен этого уже не увидела.
Они оба были тяжело больны — и Фредерик и Ирен. Лучевая болезнь — результат действия радиоактивного излучения — точила Ирен. Все учащались приступы мучительных болей. У Фредерика развивалась болезнь печени.
Оба они не любили показывать окружающим свои страдания. Каждый старался держаться спокойно и ровно, как всегда. Силы обоих были подорваны нечеловеческим напряжением последних лет. Они оба знали, что их дни сочтены, не обманывали себя и не раз говорили об этом между собой. И, зная это, работали еще больше, еще напряженнее. «Только бы успеть кончить, только бы завершить Орсэ!» — повторяли они все чаще.
Дети Фредерика и Ирен продолжали их дело. Элен, окончив, как и отец, первой Школу физики и химии, тоже посвятила себя ядерной физике. Пьер занялся биологией, готовил диссертацию по фотосинтезу. Его увлекла любимая идея Фредерика: возможность непосредственного использования энергии солнечных лучей, энергии падающего на землю света.
Элен вышла замуж за внука Поля Ланжевена, соединив, таким образом, три знаменитые фамилии. По примеру своего отца Элен Жолио-Кюри-Ланжевен тоже стала членом Коммунистической партии Франции.
И была еще громадная радость, согревавшая сердца Фредерика и Ирен, молодившая их: внуки, дети Элен. Бегая взапуски с внучкой по аллеям Антони, забавляя малютку-внука, Фредерик забывал о своей болезни.
Они иногда говорили о смерти. Фредерик всегда считал, что Ирен переживет его. В его сознании просто не укладывалась мысль, что он может остаться один, без Ирен. Но ее состояние становилось все тяжелее.
17 марта 1956 года Ирен Жолио-Кюри, лауреат Нобелевской премии, член Всемирного Совета Мира, профессор Сорбонны и директор Института радия, академик пяти академий и доктор многих университетов, скончалась. Медицинское заключение гласило: «Она умерла от болезни крови, вызванной действием радиоактивного излучения, которому она подвергалась всю жизнь».
«Ирен — моя половина, — часто говорил Фредерик. — Ее боль — моя боль. Мы всегда вместе».
Они прошли вместе всю жизнь, всегда рука об руку. Теперь Фредерик остался один.
«Но надо продолжать работу. Один из нас уже ушел. Скоро за ним последует и другой. Наша задача будет выполнена, если мы сможем до ухода воспитать людей, которые нас заменят, продолжат то, что мы начали».
С сентября 1956 года Фредерик Жолио-Кюри, не оставляя своих прежних обязанностей, принял кафедру Ирен в Сорбонне и возглавил институт и строительство Орсэ.
В письме к академику Скобельцыну в начале 1957 года он писал:
«На мне сейчас лежат тяжелые задачи по управлению тремя лабораториями: Институт радия, кафедра ядерной физики и химии Коллеж де Франс и лаборатория атомного синтеза Национального центра научных исследований. Мы продолжаем строительство большого Института ядерной физики в Орсэ, близ Парижа. Сейчас мы устанавливаем синхроциклотрон на 150 мегаэлектроновольт и другие большие аппараты.
