Ознакомительная версия.
Казалось, что Райт на мгновение замер в воздухе, чтобы отдать дань уважения американского авиатора даме, которая олицетворяет судьбу его страны. Затем, неожиданно повернув на восток по направлению ветра, он пронесся над волнами, а гудки портовых судов приветственно ревели, и мужчины и женщины на берегу стали свидетелями того, как нашу Леди Свободы посетил один из ее сыновей на аппарате, которому для движения нужен лишь ветер».
«Харперс уикли», «журнал цивилизации», поместил на обложку своего следующего номера фотографию Уилбура и его самолета, облетающего статую Свободы, сопроводив ее подписью: «Новый вид чаек в Нью-Йоркской бухте».
Говорят, что, вылезая из самолета после плавной посадки на Губернаторском острове, Уилбур сказал Чарли Тэйлору: «Летит неплохо, Чарли». «Смотрится приемлемо, Уилл», – ответил Чарли.
На следующий день из германского Потсдама пришло известие о том, что Орвилл поднялся на высоту 299,9 метра – так высоко на аэроплане еще никто не летал.
Сильный северный ветер вынудил Уилбура и Гленна Кертисса отменить полеты на Губернаторском острове на два дня – субботу и воскресенье. Кертисс объявил, что должен уехать в Сент-Луис, чтобы подписать там контракт. Таким образом, Уилбур должен был лететь вверх вдоль течения Гудзона в одиночку. Так было обещано, и все этого ждали.
Утром 4 октября, несмотря на то что северный ветер заметно ослаб, он все еще дул со скоростью 25,7 километра в час – сильнее, чем хотелось бы Уилбуру. Но, чувствуя, что ветер может только усилиться, он решил лететь. Самолет выкатили из ангара, и он осмотрел его. Обнаружив, что топливный бак заполнен не до конца, Уилбур взял старую канистру и лично залил горючее.
В 9.53 он взлетел с Губернаторского острова. Спасательное каноэ по-прежнему висело под фюзеляжем. Появилось только одно небольшое отличие – к рулю поворота был прикреплен маленький американский флаг. Его прислала Кэтрин. Она просила, чтобы Уилбур пролетел с ним над Нью-Йорком.
Снова было отправлено радиотелеграфное сообщение. Снова взвились сигнальные флаги, снова гудели пароходные гудки и сирены. Большая часть горожан прекратила работу, и служащие побежали к окнам и на крыши офисов, чтобы увидеть в небе «удивительного Уилбура Райта, авиатора из Дейтона», как назвала его одна из нью-йоркских газет.
С новых небоскребов, таких как «Метрополитен лайф тауэр», открывался панорамный вид на бухту и Гудзон. Но самый лучший вид был с верхних этажей 47-этажного небоскреба «Зингер билдинг» на Бродвее, который после завершения строительства стал самым высоким зданием в мире.
Когда Уилбур пересек бухту и повернул на север против ветра, направляясь к Гудзону, возбуждение людей усилилось еще больше. К этому моменту он поднялся на высоту 46 метров и летел со скоростью около 58 километров в час. Позднее Уилбур вспоминал, что, достигнув реки, попал в такие мощные воздушные потоки, с какими никогда прежде не сталкивался. Они шли со стороны небоскребов и были столь сильными и опасными, что он был вынужден «значительно» сбросить высоту и уйти к западному берегу реки, принадлежавшему штату Нью-Джерси.
«Я снизился до высоты, лишь немного превышавшей высоту паромов, и летел так, пока не достиг военных кораблей, и шел прямо над их трубами. Я был так близко от труб, что чувствовал запах дыма».
Когда Уилбура спросили о салюте, который один из британских военных кораблей устроил в его честь, он сказал только, что не знал, что это было, но «что-то издавало ужасный грохот».
Увидев купол мемориала генерала Гранта на правом берегу реки на Западной 122-й улице, он решил, что залетел уже достаточно далеко, и, сделав большой разворот на 180 градусов, взял курс на юг, вниз по реке, двигаясь с большей скоростью, поскольку ветер теперь был попутным. «Думаю, назад я летел в два раза быстрее… Пролетая мимо небоскребов Даунтауна, я держался намного ближе к воде и отклонился в сторону джерсийского берега».
Полет в сторону базы вызвал еще больший восторг и энтузиазм, чем полет вверх по реке. Теперь холмы Джерси были черны от людей, а причалы и крыши зданий на Манхэттене народ забил до предела. По оценкам, за полетом наблюдал миллион человек.
Ровно в 10.26 утра Уилбур совершил посадку на Губернаторском острове в паре метров от места взлета. Он провел в воздухе 33 минуты и 33 секунды. Расстояние до мемориала Гранта и обратно составляло около 32 километров, и оно было преодолено со средней скоростью 58 километров в час.
Он сделал это, несмотря на сильный ветер, воздушные потоки, возникающие из-за небоскребов, гудки, восторженные крики толп зрителей. Насколько серьезной проблемой был ветер, можно понять по флагу, подаренному ему Кэтрин. Новенький в начале полета, к концу он превратился в лохмотья.
Чарли Тэйлор рассказал репортерам, как он волновался, пока Уилбур был «наверху»:
«Я изо всех сил всматривался в большой флаг на крыше „Зингер билдинг“. Иногда он повисал на флагштоке без движения, и тогда я понимал, что у Уилбура все хорошо. Иногда флаг висел почти горизонтально, и я знал, что Уилбуру приходится тяжко. А один раз флаг поднялся так, что его конец смотрел прямо вверх, как это было в течение всей субботы. И тогда меня начало трясти. Потому что я не знал, как Уилбур сможет сладить с таким шквалом».
Уходя, Уилбур сказал корреспондентам, что он не покорил воздушное пространство. «Человек, который работает ради ближайшего настоящего и немедленных наград, – просто дурак».
Немного погодя, к большому удивлению многих, он объявил, что снова полетит во второй половине дня, и теперь это будет намного более продолжительный часовой полет, в ходе которого он облетит весь Манхэттен. Но около четырех часов, когда они с Чарли Тэйлором готовили самолет к полету, с ужасным грохотом оторвало головку одного из поршней. Деталь длиной почти 15 сантиметров и шириной 2 сантиметра «пролетела подобно пушечному ядру» всего в полуметре от головы Уилбура.
Чарли Тэйлору он сказал: «Чертовски здорово, что это произошло не в воздухе». Самолет увезли. Нью-йоркские гастроли закончились.
Немногим позже, во время интервью в сгущающихся октябрьских сумерках, корреспондент журнала «Сайентифик америкэн» спросил Уилбура, на что указывает взрыв двигателя и в каком направлении будет развиваться авиации. Сломанный цилиндр – это просто «несчастный случай», ответил тот. Что касается будущего, то направление одно – «высотные полеты».
«Мы должны подняться выше уровня неспокойных воздушных масс, образующихся из-за неровностей земной поверхности. С этого момента мы станем наблюдать резкий рост средней высоты, на которую авиаторы будут поднимать свои самолеты не только из-за того, что на высоте они получают возможность лететь в более благоприятных атмосферных условиях, но и из-за того, что в случае проблем с двигателем у них будет больше времени и расстояния для того, чтобы восстановить контроль над машиной или безопасно спланировать на землю».
«В понедельник я пролетел вверх по Гудзону до Могилы Гранта и обратно на Губернаторский остров, – написал Уилбур отцу из Колледж-Парка, штат Мэриленд. – Это был интересный полет и временами довольно-таки волнующий». На этом он закончил. В Колледж-Парк он приехал, чтобы начать подготовку пилотов для Вооруженных сил Соединенных Штатов.
В понедельник 18 октября, через две недели после полета Уилбура вверх по Гудзону, Орвилл и Кэтрин приехали в Париж. Их выступления в Германии успешно завершились. В Париже они сделали короткую остановку по пути домой и, судя по всему, не подозревали о том, что ближе к пяти часам вечера самолет конструкции Райтов появится в небе и произведет сенсацию, равной которой Париж еще не видел. Это будет не просто полет самолета над городом, а первый полет самолета непосредственно над городом вообще. Уилбур во время полета над Гудзоном и обратно летел близко к Нью-Йорку, но все же только над водой.
Граф де Ламбер, не сказав почти никому, включая жену, ни слова о своих планах, взлетел с аэродрома в Жювизи в 24 километрах юго-восточнее Парижа. Первыми его заметили в золотистом вечернем небе сотни посетителей Эйфелевой башни. Затем раздались крики прохожих: «L'Aéroplane! L'Aéroplane!»
Одно из самых запоминающихся описаний этого зрелища принадлежит перу американской писательницы Эдит Уортон, которая только что вышла из своего лимузина перед главным входом в отель «Крийон» на площади Согласия и обратила внимание на нескольких человек, смотрящих в небо. Вот ее письмо подруге:
«И как ты думаешь, что произошло со мной в прошлый понедельник? Я выходила из машины у входа в „Крийон“, когда увидела двух или трех человек, глядящих наверх. Я тоже посмотрела – там, высоко в небе, был аэроплан, и он приближался к площади Согласия. Он проплыл наискосок над площадью, намного выше обелиска на фоне золотого закатного неба и новой луны между летящими облаками и пересек Сену в направлении Пантеона, после чего затерялся среди птичьей стаи, пересекавшей небо, опять появился вдали, смотрясь как пятнышко на фоне облаков, и в конце концов исчез в сумерках. Это был граф де Ламбер на биплане Райта, который прилетел из Жювизи, – и это было в первый раз, когда аэроплан летал над огромным городом! Подумай, в какой обстановке я увидела чей-то первый полет на аэроплане!»
Ознакомительная версия.
