Жаль, что я так мало, в сущности, писал для детей; нет на свете занятия милее и душеполезнее.
Порою кажется: лучше бы я остался физиком. Вот ведь учили же меня много лет, объясняли — видишь, это протон, он очень мелкий, а это электрон, он ещё мельче, смотри внимательней, на нём чёрточка: значит, в нём отрицательный полюс… А я не присмотрелся, отвлёкся…
Но всё-таки нельзя отрицать: кое-что наука мне дала. Я почувствовал, что под видимой поверхностью вещей есть невидимые вещи, есть таинственные лучи, пронизывающие мир: альфа, бета, потоки призрачных невесомых нейтрино. Мне удалось определить, что нейтрино бывают двух сортов: лунные и солнечные. Лунные — это нейтрино печали, солнечные, наоборот, — беспричинной радости. Для того, чтобы писать стихи, нужна смесь тех и других в определённой пропорции. Только вот в какой?»
Кружков не случайно так настойчиво вспоминает о науке: в молодости он был физиком, а диссертацию защитил по филологии! Вот такой он учёный человек. Но учёность совершенно не мешает ему писать для детей. Его детские стихи, так же как сказки и переводы, переполнены любовью к лёгкому абсурду, который на поверку оказывается вовсе не абсурдом, а самой что ни на есть реальностью, только увиденной глазами ребёнка.
ЯЙЦО рифмуется с ЛИЦОМ,
И это неспроста:
В них много, много общего,
К примеру, круглота.
И если курочка горда
Сияющим яйцом,
Она взлетает на крыльцо
С сияющим лицом.
Рифмуется КОМПОТ и КОТ,
И это не случайно:
Сокрыт в компоте СУХОФРУКТ,
В котах сокрыта ТАЙНА.
И всё же очень вас прошу:
Чтоб избежать промашки,
В КАСТРЮЛЯХ НЕ ДЕРЖАТЬ КОТОВ,
НЕ РАЗЛИВАТЬ ИХ В ЧАШКИ.
Да, кстати, надо уделить
Внимание и КОШКАМ:
Хотя они, на первый взгляд,
Рифмуются с ОКОШКОМ,
НЕ НАДО КОШКУ ПРОТИРАТЬ
ДО БЛЕСКА МОКРОЙ ТРЯПКОЙ!
Она умоется сама
Язычком и лапкой.
Читать такие стихи одно удовольствие. Потому что в них «аукаются» талант, остроумие и тонкое умение в нескольких словах сказать о многом. Что и присуще детскому творчеству Григория Кружкова.
Было такое время, когда Григорий Михайлович преподавал в Колумбийском университете. Однажды я попал в Нью-Йорк, мы увиделись с Кружковым на ступенях знаменитой лестницы этого самого Колумбийского университета, и мой друг, писавший тогда диссертацию о творчестве ирландского поэта Уильяма Батлера Йейтса, провёл меня таинственными университетскими закоулками куда-то под самую крышу ближайшего здания, в крохотную каморку своего «преподавательского офиса». А потом вдруг открыл окно, схватил меня за руку и буквально выволок на крышу университета. Мы долго пробирались вдоль водостока до края крыши, и там, наконец, расположились, свесив ноги над той же самой лестницей, где встретились получасом ранее. Вечерний вид на Нью-Йорк с «колумбийской» высоты запал мне в душу; сегодня, читая и перечитывая стихи и переводы Кружкова, я вспоминаю, как он легко и свободно шёл по крыше университета, и эта мальчишеская решительность представляется теперь неким особым знаком среди тех, что потаённым образом определяют жизнь и литературную судьбу.
«Когда-нибудь в тридцатом веке…»
Сергей Махотин
В одной из своих многочисленных поездок по стране мой друг Сергей Махотин однажды оказался в Магнитогорске. На одном из выступлений дети его спросили: «А как вы выбрали себе такой талант?»
Я на все сто уверен: Сергей Анатольевич — человек не одного, а многих удивительных талантов: если пишет — то блестяще, если фотографирует — то все красавцы, если ведёт передачу по радио — слушает вся страна, если сочиняет и поёт песни — зал падает без чувств, если ведёт семинар детских писателей — рождаются гении…
Что до детского писательства, то у Сергея Махотина — редкий дар! — в равной степени получаются и стихи, и проза. В одном своём интервью он сказал: «К прозе ты готовишься, как к приходу важного гостя. Размышляешь, с чего начать разговор, что подать на десерт. Порой думаешь: хоть бы он и не приходил вовсе, гость этот! Столько с ним хлопот! А стихотворение вбегает в дом, как ребёнок, — без стука, без спроса. И ты радуешься его неожиданному приходу. Ведь неизвестно, когда он в следующий раз явится. А иногда прибежит не один, а приведёт с собой целую ватагу. Тут уж не зевай — только успевай записывать! А важный гость пусть пока подождёт».
Сознаюсь в своей слабости: я очень люблю цитировать Сергея Махотина. Что и делаю. В статье «День космонавтиков, или Великая Детская Утопия» Махотин заметил: «Дар детского писателя состоит в том, что, обладая литературным мастерством, он заряжается энергией своего маленького лирического героя, улавливает малейшие движения его души, мгновенную смену настроений, угадывает причудливую логику его мыслей и поступков и умеет передать всё это предельно простыми языковыми средствами». И добавил: «У детского писателя самая приятная профессиональная обязанность. Детский писатель — должен быть счастлив». В этих словах сформулировано кредо детского писателя, и сам Сергей Махотин, насколько мне известно, неукоснительно его придерживается.
Сергей Анатольевич Махотин активно присутствует в нашей детской литературе с конца 70-х годов, когда его стихи стали публиковаться в журналах и газетах, а потом и сам он стал энергичным редактором — сначала в газете «Ленинские искры», потом в журнале «Костёр», потом на петербургском радио, где он до сих пор придумывает и ведёт несколько популярных детских передач… Эта работа долгие годы позволяла Сергею Махотину оставаться в гуще детской жизни. Я хорошо помню, что за его рабочим столом в редакции «Костра» вся стена с потолка до пола была увешена фотографиями детей, — это были многочисленные сюжеты, которые так или иначе входили и в творчество самого Махотина. А сюжеты эти далеко не всегда просто милы или забавны — даже дошкольнику должны быть понятны чувства, переполняющие маленького героя:
Хвастал Орлов долгожданной удачей —
Выгодно купленной шапкой собачьей.
В школе рассказывал он без утайки,
Что всех теплее сибирские лайки,
Могут в любые морозы согреть.
Я не могу на Орлова смотреть!
Стихи Махотина — удивительный сплав доброты, чистоты, выдумки и знания детской психологии. Дело, как это нередко бывает, в том, что в жизни он умеет находить сюжеты в характерных деталях, мимо которых многие проходят, не задумываясь, а непосредственно в стихах — те внезапные звуковые сближения, которые мгновенно преобразуют действительность, делая её поэтической и одухотворённой:
