Но власть не укрепляется односторонними заявлениями или угрозами. Сила любой демократической власти в доверии. Доверие предполагает разумную оптимальную децентрализацию. Это в одинаковой мере справедливо как в отношении «союзного», так и республиканского или областного уровня.
Когда был диктаторский центр, стремление к отторжению от него было прогрессивным. Сейчас центра нет. Сами лидеры суверенных государств должны создать тот центр, которому они могут доверять. Это поможет стабилизировать ситуацию и внутри республик, если будут предприняты и шаги, исключающие диктат в отношении любых национально-государственных образований или регионов со стороны самих республик.
Неважно, какое соглашение будет подписано раньше — экономическое, политическое, военно-политическое. Пусть республики станут субъектами международного права. Пусть мы откроем две тысячи новых дипломатических представительств в других странах, если у нас так много лишней валюты. Пусть мы не будем принимать союзной Конституции — достаточно будет республиканских.
Но Союз нужен. Хотя бы потому, что вне его никто не может гарантировать свою территориальную целостность. Без хотя бы психологического ощущения, что Союз есть, рассыплются или превратятся в поле военных действий и Россия, и Украина, и Казахстан… Один сепаратизм неизбежно и незамедлительно порождает другой. И, покончив с Союзом, мы сразу перенесем процесс распада в республики, и бежать будет некуда.
Мы искусственно спровоцируем проблему той части населения республик, которая не принадлежит к коренной нации. Эта категория людей (а их десятки миллионов) по мере усиления сепаратистских тенденций вынуждена будет все более решительно защищать свои права, как она их понимает или как их вбивают в голову через средства массовой информации национал-политики. Неважно, с какой стороны. Я, как мог, выступал за независимость прибалтов, не верил пророчествам политиков из «Союза». Я искренне рад, что справедливость восторжествовала. Независимость обретена. Но я не хочу, чтобы «пророчества» Алксниса сбылись, не могу согласиться с тем, как не «по-джентльменски» начинают вести себя молодые самостоятельные государства. Потеряв ощущение реальности, они принимают дискриминационные законы о гражданстве; как будто бы нет более неотложных дел, протерпев 50 лет, проявляют поспешную «смелость», выступая в роли бескомпромиссных судей прошлого; требуют абсолютно нереалистичных сроков вывода войск и т. п. И все это еще до начала переговоров. Цивилизованные политики, каковыми всегда считались прибалтийские парламентарии, не должны опускаться до мелкой мести ушедшей системе за счет унижения людей, не по своей воле ныне живущих рядом с ними.
Хотелось бы верить, что эти симптомы подмены демократизма национализмом не станут правилом. Останутся исключением, не более как временным затмением от успеха. Но тем не менее это еще раз подтверждает аксиому: сепаратизм и национализм неразделимы, а демократизм всегда интернационален.
Сепаратизм губителен и в экономической сфере. Известно, что заговорщики ставили своей целью воспрепятствовать рыночным реформам, свободе и независимости товаропроизводителей на едином экономическом пространстве, полноправному вхождению страны в мирохозяйственные связи. И все эти цели сейчас «успешно» реализуются.
Если раньше проведение неотложных рыночных преобразований затягивалось из-за идеологического саботажа Центра, то сейчас становится все более проблематичным из-за сепаратизма республик. Вместо того чтобы признать нашу общую и полную экономическую безграмотность и при помощи международных институтов и экспертов заняться созданием правовых и организационных условий для начала здоровой предпринимательской деятельности, мы усугубляем кризис, разрушая, а не реформируя остатки народнохозяйственного комплекса, и продолжаем делить все более и более уменьшающийся продукт.
Суверенные государства, а за ними и области стремятся сохранить на своей территории производимые ими куски общего экономического пирога. Людвиг Эрхард, творец послевоенного немецкого «экономического чуда», справедливо замечал: «Решение лежит не в делении, а в умножении национальной продукции. Те, кто свое внимание уделяет проблемам распределения, всегда приходят к ошибочному желанию распределять больше, чем в состоянии производить народное хозяйство». У нас же о расширении производства, тем более на новой основе, сейчас уже никто не задумывается. Все делят или «посредничают».
Стоят на месте процессы приватизации. Никаких сдвигов с развитием фермерства. Складывается впечатление, что новая власть, отобрав собственность у Центра, не намерена спешить от нее отказываться. Но ведь в данном случае не важно, кто находится у власти — демократы или реакционеры, сторонники старого Союза или противники, — плохо то, что собственность остается государственной — союзной ли, республиканской — и ни на миллиметр не приблизилась к людям. А ведь еще Адаму Смиту было известно, что «человек, не имеющий права приобрести решительно никакой собственности, может быть заинтересован только в том, чтобы есть возможно больше и работать возможно меньше». Опять выход в том, чтобы спуститься до человека. Дать возможность любому желающему открыть свое дело. Создать для этого жесткий механизм помощи предпринимателю и спроса с чиновника, теперь уже «демократа», мешающего этому ради своей выгоды.
Сепаратизм создает угрозу и тому, что называют стратегической экономикой. Ныне существует общая кровеносная и нервная системы — продуктопроводы, линии дальней связи, космос, магистральные железные дороги, Единая энергосистема, разрыв которой может оказаться смертельным для экономики любой республики. Без всяких натяжек буквально смертельно разваливать доставшийся нам в наследство мощный единый и действительно неделимый, требующий особой дисциплины и высочайшего интеллекта комплекс производства расщепляющихся материалов. И здесь разум покидает нас вместе с инстинктом самосохранения.
…В какой-то степени заговорщики одерживают триумф и во внешнеполитической сфере. Ясно, что их победа свела бы на нет все достижения нового политического мышления, дестабилизировала всю систему международной и европейской безопасности. И она дестабилизирована. Радость от нашей демократизации сменилась страхом. В мире уже трепещут от наших ежедневных перемен, опасаясь, что под обломками рухнувшего Союза могут быть погребены не только русские, узбеки или украинцы.
Острейшим образом стоит ядерная проблема. Переход всего ядерного оружия под контроль России, о чем не раз заявлялось, просто физически невозможен. Неопределенность в вопросе контроля над ядерным оружием, несомненно, не только обострит отношения между республиками, не только поставит под угрозу Договор о нераспространении ядерного оружия, крайне осложнит отношения с другими ядерными державами и процесс разоружения. Главное, по-моему, — мы еще плохо осознаем колоссальную опасность прежде всего для нас самих. Это даже не Чернобыль.
