Ознакомительная версия.
Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить её на добро, а не на самоуничтожение?
Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна дать ему наука?
Учёные не должны закрывать глаза на возможные последствия их научной работы, научного прогресса. Они должны чувствовать себя ответственными за последствия их открытий. Они должны связать свою работу с лучшей организацией всего человечества…»
Обширное (в очерке по истории наших атомных работ цитата имеет объём в два с лишним раза больший, чем здесь) цитирование мыслей великого русского и советского учёного было предпринято в тексте, который готовился к широкой публикации и имел официальный характер.
Фактически сборник «История овладения атомной энергией в СССР» должен был стать отчётом правительства СССР перед народами СССР — приходило время, когда люди должны были узнать, что они недоедали, долго носили ватники, тесно жили после войны не в последнюю очередь потому, что средства шли на обеспечение мирного будущего России.
Должен был советский народ узнать и то, какой величественный подвиг и в какие краткие сроки он совершил, создав не только атомную бомбу, но и новую мощную отрасль экономики — атомную.
Показательно для характеристики российско-советской цивилизации то, что цитированные выше мысли Владимир Иванович Вернадский (1863–1945) высказал за 33 года до манифеста Рассела — Эйнштейна, где содержался призыв к учёным мира «помнить о своих обязанностях перед человечеством.»
Но показательно для характеристики российско-советской цивилизации и то, что один из руководителей СССР — Лаврентий Павлович Берия включал в официальный правительственный сборник именно эти мысли Вернадского.
А это значило, что, в отличие от лидеров Запада, лидеры СССР были проникнуты естественным для них стремлением к миру, естественным для них чувством ответственности за мирное, свободное и развитое будущее мира.
Недаром именно в СССР Сталина родился великий лозунг: «Миру — мир!»
В проекте сборника «История овладения атомной энергией в СССР» были и такие слова:
«Атомная бомба в руках советского народа — это гарантия мира.
Премьер-министр Индии Неру правильно оценил значение советской атомной бомбы, заявив: «Значение атомного открытия может способствовать предотвращению войны».
Подчеркну ещё раз: выше приводимый текст — это изложение советского официального взгляда на проблему ядерных вооружений.
Вот как смотрели на эту проблему Сталин, Берия и вообще всё советское руководство.
На Западе атомная бомба США официально и открыто (!) рассматривалась как средство диктата, как оружие для вполне возможного ядерного удара по СССР. Руководство же Советского Союза, в том числе и Л.П. Берия, сразу рассматривало советское ядерное оружие как фактор стабилизации и сдерживания потенциальной агрессии.
И это — исторический факт!
Негодяи пытаются представить Сталина, Берию некими моральными уродами, бездушными манипуляторами судьбами сотен миллионов людей. А Сталин, Берия и их соратники жили и работали для мира и созидания.
Им были органически чужды разрушение, смерть, война — в отличие от нынешнего Запада и США, которые всё более не могут жить, не убивая, не разрушая, не подавляя волю и свободу народов.
Закончу же я свой рассказ об «атомно-ракетной» победе Лаврентия Берии для России вот как.
В «атомном» «Арзамасе-16»-Сарове и сегодня живёт 88-летняя Людмила Дмитриевна Павлова-Головина (в девичестве — Катаева). В Саров она приехала в 1947 году молодым врачом-кардиологом, многие годы лечила всю «Саровскую» «верхушку» Атомного проекта: академиков Харитона, Щёлкина, Зельдовича, Сахарова и других. Лечила она и директора «Объекта», дважды Героя Социалистического Труда, генерал-лейтенанта инженерной службы Бориса Глебовича Музрукова.
Музруков (читатель с ним уже знаком) — фигура историческая, легендарная. Первую Звезду он получил как директор военного «Уралмаша», а одним из первых дважды Героев стал в 1949 году как директор Плутониевого комбината № 817. Ив обеих своих должностях он часто имел дело с Берией, во время войны — по телефону, после войны — зачастую и «живьём».
Людмила Дмитриевна была другом семьи Бориса Глебовича, хорошо знала и его, и его жену. И вот уже в семидесятые годы врача Головину вызвали к Музрукову, почувствовавшему себя плохо. В итоге Людмиле Дмитриевне пришлось выводить его из состояния клинической смерти.
Когда всё благополучно закончилось, и за жизнь Бориса Глебовича можно было не бояться, она решилась задать Музрукову давно мучивший её вопрос: «Борис Глебович, чего уж тут таить в такой момент, скажите, пожалуйста, как вы относитесь к Сталину и Берии?»
Музруков со Сталиным никогда не встречался, но стиль Сталина знал и по личным впечатлениям — директор «Уралмаша», выпускавшего танки, в поле зрения Сталина попадал. Что же до Берии, то, как уже сказано, Музрукову приходилось много взаимодействовать с ним ещё во время войны, а после неё именно Берия привлёк Музрукова к «атомным делам».
И вот в момент, который был, безусловно, «моментом истины», вновь вернувшись с того света на этот, Музруков ответил так: «Людмила Дмитриевна, никого не слушайте, не верьте никому. Запомните: тем, что мы сейчас с вами разговариваем, что мы живём и что живёт страна, мы обязаны прежде всего двум людям — Сталину и Берии».
Так человек, который сам много сделал вначале для того, чтобы день 9 мая 1945 года стал для России днём Победы, а позднее сделал не меньше для того, чтобы обеспечить России прочный мир, оценил вклад в историю России двух великих её сынов, потрудившихся в середине XX века для России больше, чем кто-либо другой.
Впрочем, совершить так много Сталин и Берия смогли только потому, что не отделяли своей судьбы ни от судьбы России, ни от судьбы и будущего её народов.
Глава 6. 1945–1953. Нам нет преград: новая мощь экономики
МОЁ ПОВЕСТВОВАНИЕ о наиболее крупных победах и заслугах Берии перед Россией разворачивается во времени последовательно: Закавказье, НКВД, война, Урановая и Ракетная проблемы.
Однако начиная с работы первым секретарём Закавказского крайкома ВКП(б) и первым секретарём КП(б) Грузии Берии пришлось осваивать ремесло управленца-«многостаночника», который решает самые разнородные проблемы не последовательно, а параллельно, то есть — одновременно!
После перевода в Москву необходимость параллельного решения разных, нередко очень далеко друг от друга отстоящих, проблем для Берии лишь возросла и сопровождала его уже до последнего дня его государственной деятельности.
Ознакомительная версия.
