Кузов был разработан и изготовлен силами Центрального научно-исследовательского института связи МО.
В кузове были смонтированы (силами ПНИИС МО) радиостанция Р-140 (в дальнейшем, после принятия на вооружение, — Р-141).
В присутствии представителей промышленности радиостанция была десантирована из самолёта АН-12 в Медвежьих Озёрах.
В указанный период закончена разработка и принятие на вооружение носимой, десантируемой радиостанции Р-129. Разработана и принята на вооружение десантируемая в ГК-30 аппаратура быстродействия Р-014П, Р-014Д. В этот период модернизирована радиоаппаратура для сбора десанта (Р-255 МП, Р-255 ПП), а маркерный передатчик Р-128 размещён на платформе П-128.
Силами ВДВ создана носимая, десантируемая в ГК-30, зарядная станция ЭСБ-0,5-ВЗ, которая в последующем выпускалась промышленностью.
Кроме основной работы мне иногда ставились задачи разработки изделий, не связанных со средствами связи. Так, например, я разрабатывал автомат запасного парашюта — АЗП.
После перевода меня из НТК в отдел начальника связи ВДВ, я завершил разработку средств связи, начатых в НТК».
«В Советском Союзе, — рассказывает А. Макаров,— суперпроект десантирования людей в боевой технике родился на рубеже 1960 — 1970-х годов. До этого боевая техника и люди десантировались отдельно. Порой десантники и машины рассеивались на расстояние до пяти километров...
Довольно длительной была и подготовка к такому десантированию. Боевые машины крепились на парашютно-платформенных системах (которые ещё надо было доставить на аэродром), скорость снижения техники на многокупольных парашютных системах была довольно низкой, к тому же при приземлении купола мешали движению боевых машин.
Десантирование внутри боевой техники значительно повысило бы мобильность десантных подразделений. Находившиеся в БМД воины после приземления могли сразу идти в атаку!
Первая многокупольная парашютная система для десантирования людей внутри боевой техники получила название "Кентавр". Она была создана в 1972 году. Располагалась БМД-1 на специальной платформе, в машине устанавливались упрощённые космические кресла типа "Казбек" — "Казбек-Д". <...>
Следующим после "Кентавра" проектом стал "Реактавр" ("Реактивный кентавр"). При десантировании БМД-1 уже не использовались специальные платформы. Вместо нескольких в системе применялся всего один парашют площадью 540 квадратных метров (монтировали и перевозили непосредственно на боевой машине)."Реактавр" позволял БМД-1 снижаться со скоростью вчетверо большей, нежели "Кентавр" (до 25 метров в секунду); в момент приземления скорость вертикального снижения гасилась до нуля за счёт тяги включавшихся у земли реактивных двигателей.
Безусловно, новая система была совершеннее парашютно-платформенных средств. Она значительно увеличивала потенциал десанта при выполнении боевых задач. При этом она имела достаточно высокую надёжность. Расчетный показатель составлял 0,95, то есть на сто применений — пять отказов (для сравнения: надёжность обычного парашюта — 0,99999). <...>
Испытание "Реактавра" было назначено на 23 января 1976 года. Проходило оно под Псковом, на базе 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.
Программу подготовки к предстоящему прыжку Леонид Щербаков и Александр Маргелов выполнили полностью. Накануне, чтобы расслабиться, Леонид Иванович отправился поиграть на бильярде. Его соперником оказался командующий ВДВ. Финал решающей партии Щербаков вспоминал с улыбкой. Догадавшись, что подполковник поддаётся, Маргелов-старший огрел его кием по спине. Таковым было благословление легендарного "дяди Васи" — основателя Воздушно-десантных войск перед прыжком...
Метеоданные из района десантирования не радовали. Ввиду ненастной погоды начало испытаний перенесли. Часа через два наконец поступила долгожданная команда на взлёт. Маргелов-старший, обняв сына и Леонида, напутствовал: "Жду с победой! .."
— Мы сели в специальные кресла БМД-1, — вспоминает Леонид Щербаков. — Александр сказал, что у его матери сегодня день рождения. Самолёт взлетел. По связи лётчики предупредили нас о выходе в район десантирования. Пошёл отсчёт времени. Нервы были спрессованы в комок. И вот вытяжной парашют вытянул нас из самолёта. Машину перевернуло. С днища полетели в лицо незакреплённые предметы. И тут неожиданно прервалась связь с землёй...
Мы знали работу системы. Почувствовав сильный рывок, поняли, что открылся основной купол. От сердца немного отлегло. Раскачиваясь, машина шла к земле. Стремительное снижение прервал грохот реактивных двигателей торможения. И тут же — жестокий удар о землю. Всё тело пронзила острая боль. Посадка оказалась далеко не мягкой — реактивные двигатели сработали высоковато. Но от переполнявшей меня радости я не смог удержаться от крепкого русского словца и воскликнул: "Саня... мы на земле!"
Это были первые слова, которые услышали после приземления стоявшие на трибунах высокопоставленные лица. По-видимому, от удара связь снова заработала, и усиленный динамиками русский мат пронёсся над военачальниками...»
Уже через сорок секунд после приземления БМД-1 мчалась к огневому рубежу. На месте механика-водителя сидел подполковник Леонид Щербаков, на месте наводчика-оператора Александр Маргелов. В те мгновения офицеры не думали о сковывающей их тела боли. На боевой машине десанта они преодолели реку Великую, другие возникающие на их пути преграды. Успешно отстрелялись из вооружения БМД-1.
После выполнения поставленной задачи прибыли на доклад к командующему ВДВ. Василий Филиппович притянул к себе обоих за воротники и поблагодарил: "Спасибо, сынки!"
Налитая позднее по гранёным стаканам водка лишь на время приглушила боль и тошноту. Как выяснилось в госпитале, у обоих офицеров было сотрясение мозга и травмы позвоночника. Спустя некоторое время Щербакову сделали операцию».
После этого десантирования экипажа внутри боевой машины десанта воздушно-десантная дивизия могла вступать в бой немногим более чем за 20 минут, а не за семь суток, как это было в далёкие времена.
Обновлялся и самолётный парк Военно-транспортной авиации, которая стала переходить на Ан-8 и Ан-12, а затем на самолёты третьего поколения — Ил-76, Ан-22 и четвёртого — Ан-124.
Например, в 1959 году в войска стали поступать Ан-12.
«Ан-12 стал тем самолётом, благодаря которому воздушно-десантные войска СССР превратились в один из мощных инструментов геополитического влияния страны. Советский Союз получил также возможность оперативно реагировать на события, происходившие на планете: помогать потерпевшим от стихийных бедствиях, поддерживать национально-освободительные движения и т. д. Выражая признательность антоновскому коллективу, командующий ВДВ генерал армии В. Ф. Маргелов в 1977 г. ходатайствовал о присвоении ОКБ звания "Коллектив коммунистического труда".
