— Будут, и у вас настоящие вожди, — утешил своих товарищей Курнатовский. — Скажем, такие хорошие парни, как Сильвер или Эдингтон.
— А вы, наверное, тоже были рабочим, вождем, Авдаков? — неожиданно спросил Том Гарднер, пожилой, молчаливый землекоп. — Иначе вы не покинули бы родину. И Ленину вы, наверное, помогали? Иначе откуда он знает вас так хорошо?
Курнатовский смутился и сказал товарищам, что успел сделать для революционного движения очень немного, так как большую часть своей жизни провел в тюрьмах, ссылках, изгнании.
Его спросили: скоро ли, по его мнению, в России будет новая революция? Курнатовский ответил утвердительно.
— Россия покажет хороший пример другим, — сказал, как бы подводя итог, Гарднер. — Но нужно, чтобы у вашего Ленина было побольше таких помощников как вы, Авдаков.
В июне Курнатовский выехал в Сидней, не получив при расчете того, что ему причиталось. В Сиднее Виктору Константиновичу пришлось лечь в больницу для операции уха. Она стоила ему больше половины всех денег, которыми он располагал. Но его уже ждал оплаченный билет до Генуи. С не зажившей раной он двинулся в путь. В июле прибыл в Геную, в августе 1910 года — в Париж.
Он шел по улице Мари Роз. Вот и дом под номером четыре.
— Володя, к нам гость. Смотри, кто приехал, — говорила Надежда Константиновна, впуская Курнатовского в маленькую прихожую.
Владимир Ильич стремительно поднялся из-за письменного стола, подошел к Курнатовскому и крепко обнял его.
— Виктор Константинович! Наконец-то! Мы вас заждались. Сядем-ка рядом да посмотрим друг на друга. Сильно вы изменились с минусинских времен. Я давно уже слышал, что болезнь снова одолела вас. Все думал, вытащим в Париж, покажем лучшим врачам, поставим на ноги…
Виктор Константинович внимательно слушал, наклонившись к собеседнику.
— Плохо слышу, Владимир Ильич. До меня еле доходит звук вашего голоса. Многое вам придется писать. Боюсь, что отниму у вас золотое время.
Они засиделись до позднего вечера. Владимир Ильич писал на листочках вопросы. Ленина особенно интересовали события в Чите. Он знал уже многое, но нужно было уточнить некоторые факты. Курнатовский обстоятельно отвечал на вопросы. Вспомнили Бабушкина. О нем до сих пор ничего не удалось узнать. Курнатовский высказал предположение, что Иван Васильевич погиб. Ленин покачал головой. Он тоже не верил, что увидит Бабушкина живым. Владимир Ильич знал, что Иван Васильевич всегда, где бы он ни находился, умел дать о себе знать. И действительно, вскоре Ленин получил достоверное известие о героической смерти Бабушкина и его товарищей.
Виктор Константинович часто бывал на улице Мари Роз, и почти всегда в беседах с Владимиром Ильичей они касались Читы и событий того времени. Ленин считал, что опыт читинских большевиков очень ценен для партии, для будущей революции.
Курнатовский поселился на бульваре Монпарнас в маленькой комнате, где его часто навещали Владимир Ильич и Надежда Константиновна. Они искали хороших врачей, которые могли бы облегчить его страдания. Однажды, когда Курнатовскому стало хуже, Ленин, несмотря на то, что был очень занят, отложил все дела и поехал к жившей тогда в Париже большевичке Серафиме Ильиничне Гопнер. Она имела адрес знающего врача-отоляринголога, который мог порекомендовать и лучшую больницу. Вместе с Гопнер Ленин побывал у этого врача.
Болезнь Курнатовского то усиливалась, то отпускала его на какое-то время. Но в целом состояние здоровья с каждым месяцем ухудшалось. Не помогли ни операции, ни пребывание в течение нескольких недель в деревне. Мучили страшные головные боли. Он осунулся, похудел, пожелтел. И, несмотря на это, Курнатовский горячо интересовался всем, что происходило в России. Как только немного утихала боль, он немедленно брался за газеты. Его радовало, что тяжелый период реакции заканчивается, что партийные организации восстанавливаются повсюду и, видимо, не за горами новая революция.
На бульваре Монпарнас часто бывала уже вышедшая замуж Екатерина Окулова со своей маленькой дочкой Ириной. Бывали у него и фотограф Романовки Марк Оржеровский и Караджан, с которым Курнатовский работал в Грузии. Виктор Константинович получал много писем от бывших романовцев, от уцелевших читинских товарищей, от ветеранов ссылки, друзей по революционному подполью.
В мае 1912 года вышел первый номер легальной большевистской газеты «Правда». В конце месяца его получили в Париже. Владимир Ильич сиял от радости. Курнатовский давно уже не видел Ленина таким веселым.
Наступил июль. Владимир Ильич и Надежда Константиновна готовились к переезду в Краков. Курнатовский в последний раз пришел на улицу Мари Роз. Здесь шла деятельная подготовка к отъезду.
— Раз вы едете в Краков, Владимир Ильич, значит дела идут хорошо, — говорил Курнатовский. — После Ленских событий в России подул новый ветер, предвещающий бурю, революционную бурю. Все радует: и «Правда», и конференция в Праге, и забастовки в России, и думские дела… Имел бы крылья, вот сейчас бы полетел домой.
Ленин взял карандаш и написал несколько строк. Он просил Курнатовского беречь себя, чаще писать ему в Краков.
— В такие дни, как сейчас, — ответил Курнатовский, — надежд на выздоровление и возвращение на родину у меня больше. Гляжу, как Надежда Константиновна и ее матушка собираются в дорогу, и думаю: какая энергия у людей!.. А я? В Кракове вы будете рядом с Россией. Что скрывать — я завидую вам, завидую, Владимир Ильич.
Он проводил Ульяновых на вокзал и долго стоял на перроне, глядя вслед уходившему поезду.
…Наступила осень 1912 года. Владимир Ильич работал в своей краковской квартире на улице Любомирского, дом пятьдесят один. На столе перед ним лежало готовое письмо Горькому — о сотрудничестве в «Правде». Ленин заканчивал и другое письмо- для редакции «Правды» — по поводу большевистской платформы на выборах в думу.
Тихо вошла в комнату Надежда Константиновна. Осторожно положила руку на его плечо.
— Ты бы отдохнул, Володя.
— Скоро кончу. Я уже просмотрел груду писем. Сейчас только набросаю план. Мне ясно, что большевики должны развернуть свою платформу на выборах в думу еще до избрания уполномоченных от петербургской рабочей курии. Тогда наша платформа еще до выборов обойдет всю страну, станет известна широким трудящимся массам.
В дверь постучали.
— Подожди, — сказала Надежда Константиновна, — я пойду отворю. Там, наверное, почта.
Надежда Константиновна вернулась с большой пачкой писем и газет. Владимир Ильич быстро и аккуратно разложил письма на две стопки.
