Результатом этой поездки явилось стихотворение «Два Берлина». Пребывание поэта и в Берлине в ожидании визы не было пассивным. Сохранились отзывы о его выступлении на вечере, устроенном германским отделением Всероссийского союза работников печати в большом зале Палаты Господ 29 апреля 1924 года, где он познакомил публику с новым течением в кругах московских пролетарских писателей и выступил с чтением своих стихов. «Леф по словам докладчика, отмежевался от самодовлеющего искусства, — сообщалось в газетном отчете. — Вместо сладких звуков и молитв он хочет идти об руку с мозолистыми руками рабочего, хочет укреплять в нем бодрость, веру в правоту Октября и сам старается слиться с созидающей работой, к которой зовет сегодняшний новый день России… Леф хочет быть громким эхом новых звуков, несущихся по русским просторам… Стихи Маяковского скованы из стали в горниле русской революции. Бодро и призывно звучат они, поднимают радостными криками упавший дух, улыбаются дружески солнцу, гимнами встречают крепнущую пролетарскую силу и сливаются в песнях со сплоченными рядами новых русских людей. Маяковский — большой талант, и его эволюцию от сданного им в архив желтокофточного футуризма к поэзии «Леф» никоим образом не поставишь ему в упрек» («Накануне», 4 мая 1924 г.).
Впечатления от пребывания в Берлине находят определенное отражение в многочисленных устных выступлениях поэта во время его поездок по городам страны летом 1924 года. Одновременно он продолжает хлопотать о новой зарубежной поездке, находя здесь, как и прежде, поддержку и полное взаимопонимание со стороны наркома просвещения А. В. Луначарского. Уже 27 мая 1924 года были заготовлены два письма наркома по поводу заграничной поездки Маяковского (хранятся в ЦГАЛИ). В одном из них А. В. Луначарский пишет:
«Настоящим Народный Комиссариат по просвещению РСФСР свидетельствует, что предъявитель сего В. Маяковский является одним из крупнейших и талантливейших поэтов современной России. За границу он едет исключительно с литературными и художественными целями. Народный Комиссариат по просвещению убедительно просит все учреждения и лица, к которым обратится В. Маяковский, оказывать ему любезное содействие».
Командировка предполагалась длительной.
22 октября газета «Вечерняя Москва» сообщала о том, что «В. В. Маяковский в ближайшее время отправляется в кругосветное путешествие». 24 октября поэт выезжает из Москвы через Ригу и Берлин в Париж и 2 ноября прибывает во французскую столицу.
Путешествие Маяковского за океан, или так называемая кругосветка, не состоялось и на этот раз. В Париже потянулись однообразные дни ожидания американской визы. «Жду американской визы, — телеграфировал он 23 ноября в Москву. — Если не получу, через месяц или полтора вернусь в Москву» (ГММ). Поэт томился от бездеятельности и неопределенности положения. Собирался поездить по малым городам Франции, однако французские власти не дали ему такого разрешения. Легче стало с прибытием в Париж 4 декабря 1924 года первого посла СССР во Франции Л. Б. Красина. После падения в октябре 1924 года правительства Пуанкаре и прихода к власти правительства «левого блока» во главе с Эррио Франция заявила о признании СССР де-юре. 6 ноября состоялась официальная передача здания бывшего русского посольства в Париже советским представителям, а 14 декабря, после прибытия первого посла СССР, подъем советского флага на здании посольства. Маяковский присутствовал на этой церемонии и отразил это позже в стихотворении «Флаг».
И тем не менее виза не была дана. Около 20 декабря Маяковский выехал из Парижа в Берлин, а оттуда 25 декабря — в Ригу. Там сумел выступить в клубе полпредства СССР с чтением поэмы «Владимир Ильич Ленин», а 27 декабря уже вернулся в Москву.
Парижские впечатления выливаются в стихотворный цикл «Париж», который он создает в течение зимы и весны 1925 года. Пригодились его знания парижской публики и в ходе работы комитета по устройству советского павильона на Международной художественно-промышленной выставке в Париже, которая открывалась летом 1925 года. Маяковский привлекается к самой активной работе в комитете, возглавляет отдел рекламы. Это предопределяет и скорую поездку в Париж, на открытие выставки. Прояснилась и перспектива заокеанской поездки. 25 мая Маяковский вылетает из Москвы в Кенигсберг, оттуда выезжает в Берлин и 28 мая 1925 года прибывает в Париж.
В Париже Маяковский живет на этот раз более трех недель. При нем открывается Международная выставка (за рекламные плакаты с его текстами он награждается вскоре серебряной медалью выставки). Выступает он и с чтением своих стихов в советском полпредстве, печатает некоторые стихи парижского цикла в просоветской газете «Парижский вестник». Там же, в Париже, окончательно решается вопрос и о его заокеанской поездке: он получает визу на въезд в Мексику и приобретает заблаговременно билет на океанский лайнер. Там же, в Париже, за 10 дней до отплытия корабля его обокрал в гостинице какой-то крупный парижский вор, не оставив ему ни франка на всю поездку. Лишь благодаря помощи советского торгпредства, ссудившего его деньгами, эта заокеанская поездка не сорвалась опять. 21 июня 1925 года на трансатлантическом корабле «Эспань» Маяковский отбыл из порта Сент-Назер в Мексику.
На этом корабле Маяковский плыл 18 дней. Здесь им были написаны такие стихотворения, как «Испания», «6 монахинь», «Атлантический океан», «Мелкая философия на глубоких местах», «Блек энд уайт», «Христофор Колумб». 5 июля корабль прибыл в Гавану. Воспользовавшись суточной стоянкой, Маяковский ознакомился со столицей Кубы. 8 июля морское путешествие закончилось в мексиканском порту Вера-Круц, а на другой день Маяковский приехал поездом в Мехико-Сити и был тепло встречен как представителями советского полпредства, так и мексиканской общественностью во главе с художником Диего Ривейра. Все это тогда же, по свежим следам, нашло отражение и в очерковых зарисовках и набросках.
В Мексике поэт пробыл около 20 дней. За это время он познакомился с ее историей, культурой, обычаями и нравами, побывал в национальном музее, в театрах, кино, на корриде, увидел и оценил все своеобразие монументальной живописи Диего Ривейры, познакомился с местными поэтами, журналистами, деятелями рабочего движения — коммунистами. Ежедневно общался он с работниками посольства, которые не только поселили его у себя на жительство, но и оказывали помощь в получении въездной визы в США.
В интервью, которое Маяковский сразу же по приезде дал местным журналистам, отмечалось: «Маяковский предполагает написать книгу о Мексике. Он сказал, что уже приступил к работе и предупредил нас, что книга будет лишена каких-либо политических тенденций, в ней будет говориться исключительно о традициях мексиканцев и что он постарается выразить в своих стихах национальный дух нашего народа» («Эксцельсиор», Мехико Сити, 1925, 10 июля). Свое слово он фактически сдержал. Кроме одного — отказа от тенденциозности. В своих стихах и очерках он рассказал советскому народу не только о прошлом Мексики, о традициях национальной культуры. Он показал Мексику богачей, которые оптом и в розницу распродают американцам и другим хищникам народное достояние, и Мексику бедняков во главе с коммунистами, жадно слушающую каждое слово о Советской России и готовую следовать ее путем. «Самая богатая страна мира, уже посаженная северо-американским империализмом на голодный паек» — так охарактеризовал Маяковский Мексику, рассказав предварительно о беззастенчивом хозяйничанье янки в этой чудесной стране. Рассказал Маяковский в своих стихах и очерках и о чехарде президентов, и о сказочном взяточничестве, и о «распродаже правительств», и о продажности вождей реформистских партий, с одной стороны, а с другой стороны — о народных восстаниях, о героизме коммунистов. Образ одного из таких самоотверженных борцов за лучшее будущее мексиканского народа, депутата-коммуниста Морено, и дан в очерке. Поэт приводит его слова после знакомства с «Левым маршем»: «Передайте русским рабочим и крестьянам, что пока мы еще только слушаем ваш марш, но будет день, когда за вашим маузером загремит и наше «33» (калибр «кольта»).
