Вчера, пока М. С. в Сибири и Киргизстане, готовил ему интервью для Киодо Цюсин, платформу для разговора с Яничеком, приветствие к 70-летию Дубчека, материал для встречи с испанскими парламентариями, к встрече с Вилаети (Иран) — обычная служба. И в общем в дни его отсутствия — не погулял, как рассчитывал.
На телевидении Горбачева подают саркастически… Поведение его изображают как судороги — чтоб удержаться на посту… Это особенно так выглядело — на фоне Ельцина в Германии, где Коль обнимался с ним так же, как совсем недавно с Горбачевым.
Интересно: позвонит ли Коль своему другу в Москву… по итогам Ельцина. "До" визита — он не позвонил. Лишь Блех ко мне пришел, да и то по собственной инициативе.
24 ноября 1991 года. Воскресенье. Вечер.
Ждал вызова от М. С. Не последовало до полпервого… Будет ли завтра Госсовет с парафированием, на что перед всем миром ангажировался М. С. — неизвестно. И что он будет делать, если сорвется… еще раз заявлять, что уйдет?!
Сейчас… в 11 вечера "Вести" передали интервью М. С. — во Внуково. Прилетел вчера из Кыргызстана. Оценки визита Ельцина в Германию: считает нормальным… И не надо, мол, противопоставлять Россию — крупнейшее государство (!) — обычно он называл и ее и др. республиками, — цементирующее эту огромную (помолчал) организацию (вместо слова Союз!). И опять: не надо противопоставлять. Есть общие интересы… И общая политика (опять!) — а не 12 и 8 внешних политик (это я ему "подбросил", взяв из какой-то газеты)… И он то и дело апеллирует к этому "образу". Грустный, усталый… в этой своей пирожком шапке. С печальными глазами.
Послать бы ему всех…!!
Наверное, мало чего привез он из Сибири и Киргизии… Завтра посмотрим…
25 ноября 1991 года. Понедельник.
Как и следовало ожидать, парафирование Союзного договора в Ново-Огареве не состоялось. Что выдано Горбачевым журналистам по ТВ — известно. Он — хоть и срывался — делал хорошую мину при очень плохой игре. Мне он только что — уже домой — по телефону сказал: "Было тяжелее, чем 14-го, изнурительная борьба, я их высек, я ушел от них"…
Я ему: "Но у Вас по ТВ мелькнула было фраза, что они ощущают необходимость кончать маневрировать… Страна больше не может терпеть…
Он: — Это я хотел бы, чтоб они это, наконец, ощутили.
Я: А кто главный? (саботажник)…
Он: Главный он и есть (т. е. Ельцин).
М. С. перед ТВ пытался представить коллективное коммюнике о передаче проекта в Верховные Советы республик как форму парафирования… Но это даже по терминологии (смыслу слова) не одно и то же.
Уверен, что парламенты завалят проект… в лучшем случае отложат на "неопределенное время"…
М. С. — перед выбором: осуществлять угрозу ("уйду!") или еще тянуть (на посмешище всем). Это не просто поражение. Это — хуже: еще одно унижение по самому главному вопросу, на котором еще остается знак его власти, — о государственности.
26 ноября 1991 года. Вторник.
Подробности Ново-Огарево.
Закоперщиком срыва был Ельцин. Принес кучу замечаний по проекту Союзного договора. М. С. ему говорит: как же так, мы же прошлый раз все согласовали? А до этого — это наш с тобой проект был.
Б. Н. Мало ли что… Время идет. В группах, в комитетах ВС… обсуждали, говорят, такой проект не пройдет…Главный вопрос опять: не государство, а просто Союз… Или "конфедеративный Союз".
М. С. бросился опять доказывать. Его поддержал только казах — вице у Назарбаева, доктор, юрист, который и применил метафору из Маяковского — "облако в штанах". Остальные стали жаться… Почти все, кроме Акаева, которому было неловко возражать: ведь М. С. только что был у него "в гостях".
М. С. окончательно завелся. И спустя почти 3 часа сказал им: Как хотите. Я ухожу. Оставайтесь здесь без меня. И решайте. Как решите, так и будет. И ушел в свой кабинет.
Спустя час, к нему явилась "депутация": Ельцин и Шушкевич.
Б. Н., воротя морду, чуть не отплевываясь (слова Грачева), произносит: Вот пришли на поклон к князю, к хану…
М. С. ему: Брось, царь Борис. Давай по делу…
Вернулся к ним… И договорились о совместном заявлении, которое М. С. перед журналистами приравнял к парафированию.
Потом, на сверхзакрытом заседании: как Ельцин будет осуществлять свою экономическую программу. Коллеги из республик уговаривали его — полегче, мол, ставишь нас в ужасное положение. Он им: мы и так опоздали, 16 декабря ввожу свободные цены.
М. С. реагировал вяло… Только предупреждал о социальном взрыве.
Явлинский в докладе после реверансов насчет смелости Ельцина сказал: самый главный вопрос — что вы все будете делать после февраля, когда народ выйдет на улицы. До февраля идет инерционное "развитие" гибнущей старой системы. Но этого хватит только до конца февраля. Потом крах. Вы готовы к этому? Вы думаете об этом? Ответа ни от кого не последовало.
А вечером М. С., собрав помощников и советников, поставил задачу: думать, что будем делать!
Вчера я долго разговаривал с Яковлевым. Он вернулся из США… Пришел, сидели часа два друг против друга. Все перебрали… И главный наш вывод: нравится нам или нет, нет альтернативы самостоятельному прорывному ходу России. Горбачевские усилия спасти Союз — безнадежные судороги.
И в общем-то все бы ничего, если б не Украина, не Крым, который невозможно отдать.
27 ноября 1991 года. Среда.
Встреча М. С. с японскими бизнесменами. Деловой разговор… Они знают о нашей промышленности больше, чем мы сами. Но собираются с нами "работать".
М. С. для мира все-таки остается мировым лидером… И надо "сместиться" ему в своей президентской роли именно в эту сторону. Заняться мировыми и "духовно"-этическими делами современного мира… А на "свое" посматривать отстраненно, и время от времени предупреждать "об опасностях".
В этом духе я и провел совещание со своими консультантами: сказал речь, обменялись и договорились, что они составят проект этого image'a с таким "смещением".
Красноречивый и не очень ясный, бурный Ермонский, деловой и осторожный Гусенков, активный и много знающий Палажченко, натужный Ковалев (сын), спокойный и скептичный Вебер, умничаюший, наукообразно самоуверенный, но, кажется, в самом деле "подготовленный" Кувалдин.
28 ноября 1991 года. Четверг.
М. С. сегодня встречался с Эрнстом Неизвестным. Это — "моя работа"… По закону парности — в № 10 "Вопросов философии" его статья…
Состав: Ю. Карякин, Андрей Грачев, Игнатенко и я.
М. С. открылся до предела… Будто в братском застолье. И политически кое-что сказал впервые… Назвал себя диссидентом с 1953 года. Эрнст с Юркой ввалились ко мне за 3 часа до встречи. И он был у меня интереснее, чем у М. С. Посмотрим, как отзовется эта встреча, которую зафиксировали десятки корреспондентов и ТВ-операторов. Говорят, Эрнст по выходе от М. С. был "с достоинством сдержан" без эйфории (сам я не слышал)… Хотя даже для меня самораскрытие М. С. показалось необычным… А для "постороннего"… ведь перед ним "человек века", перевернувший мир!
