Вильгельм Кейтель (генерал-фельдмаршал):
«Гитлер просто с невероятной интенсивностью изучал труды Генерального штаба, военную литературу, тактические, оперативные и стратегические материалы. Его познания в военной области были поразительны. Он был настолько осведомлен в организации, вооружении, вопросах управления и снабжения всех армий и флотов мира, что было невозможно уличить его хотя бы в одной ошибке. Он учился даже во время войны ночами по трудам Мольтке, Шлиффена и Клаузевица… Поэтому у нас сложилось впечатление: на такое способен только гений». Даже «по относительно простым повседневным вопросам организации и снабжения вермахта и другим сопутствующим проблемам» я был «учеником… а не учителем». «Когда решение было принято, он не терпел никаких возражений и постороннего влияния. Начиная с 1938 г. ни одно важное решение не было принято им коллегиально или в результате обсуждения. У Гитлера была привычка беседовать с каждым руководителем отдельного направления, как правило, наедине. Общие совещания, на которых принимались решения, выражались в конечном итоге в раздаче приказов, а не в их обсуждении»».
Альберт Кессельринг (генерал-фельдмаршал):
«Приказы принципиального характера исходили только от одного лица — Адольфа Гитлера. Остальные были только исполнительными органами».
Эрхард Мильх (генерал-фельдмаршал):
«Ненормальность в его поведении была не настолько заметна, чтобы можно было сказать: этот человек не в себе, он душевнобольной. Да ненормальность и не должна так ярко проявляться, часто она остается скрытой от масс и даже от близких людей. Я полагаю, что на этот вопрос врач ответит лучше, чем я».
Константин фон Нейрат (министр иностранных дел рейха с 1932 по 1938 г., протектор Чехии с 1939 по 1941 г.):
«Я уже тогда понял, что Гитлер не может терпеть никаких возражений и не воспринимает чужих точек зрения, если это происходит в кругу большого числа людей, потому что у него в этом случае постоянно возникал комплекс, что он якобы противостоит оппозиции, против которой надо обороняться. Совсем по-другому было, когда беседа происходила наедине. Он тогда, во всяком случае в первые годы, откликался на разумные аргументы и от него можно было добиться многого в плане смягчения, ослабления радикальных мер».
Эрих Редер (адмирал, командующий военно-морскими силами рейха):
«Гитлер говорил… очень много, далеко отвлекался от темы… в каждой речи он преследовал прежде всего одну определенную цель в зависимости от круга слушателей. Будучи мастером диалектики, он был также и мастером блефа. В зависимости от поставленной цели он мог пользоваться сильными выражениями, очень большую роль отводил своей фантазии. В одной речи он часто противоречил тому, что говорил в предыдущей. Никогда нельзя было понять, каковы его цели и планы… Речь никогда не шла о совещании, а только об отдании приказов без дискуссий».
Иоахим фон Риббентроп (министр иностранных дел рейха):
«Его высказывания всегда отличались законченностью и определенностью и исходили, казалось, из глубины его души. У меня было впечатление, что я имею дело с человеком, который знает, чего хочет, обладает несокрушимой волей и представляет собой очень сильную личность».
Альфред Розенберг (рейхслейтер, с 1941 г. министр восточных областей):
«Адольф Гитлер все в большей степени привлекал к себе людей, которые были мне не друзьями, а противниками».
Хьяльмар Шахт (министр экономики с 1934 по 1937 г.):
«Гитлер необычайно много читал, приобрел большие познания и виртуозно жонглировал этими знаниями во всех дебатах и выступлениях. В определенной мере он был, без сомнения, гениальным человеком. Ему приходили в голову идеи, до которых никто другой не мог бы додуматься, целью которых было выпутаться из очень сложной ситуации простыми средствами, порой с потрясающей жестокостью, но всегда с успехом. Он владел психологией масс прямо-таки с дьявольской гениальностью».
«Я полагаю, что поначалу он руководствовался не только дурными побуждениями. Сначала он, безусловно, верил, что хочет только добра, но постепенно сам подпал под влияние магии, которой пользовался в отношении масс… В нем была неистощимая энергия и воля, которая сметала любое сопротивление. Только этим двум качествам — знанию психологии масс и воле — Гитлер обязан тем, что сплотил вокруг себя до сорока, а позднее почти пятьдесят процентов всего немецкого народа».
Альберт Шпеер (рейхсминистр):
«Гитлер был фанатичным строителем… Если бы у него вообще были друзья, то я наверняка принадлежал бы к ближайшим из них». «Начиная с января или февраля 1945 г. он уже не хранил верность своему народу». «У него не было права вместе со своей судьбой ставить на кон судьбу народа». «Диктатура Гитлера была первой диктатурой, которая в полной мере пользовалась техническими средствами для установления господства над собственным народом и таким образом подчинила миллионы человек воле одного-единственного».
Юлиус Штрайхер (гауляйтер, издатель журнала «Штюрмер»):
«Адольф Гитлер был незаурядным человеком в любом отношении, и я полагаю, что могу утверждать: у него не было друзей, ни одного друга, о котором можно было бы сказать, что эта дружба идет от сердца… Тот, кто хотел приблизиться к нему, мог сделать это, только совершив какой-нибудь мужественный поступок».
«Фюрер не поддавался никакому влиянию».
* * *
При всей начитанности Гитлера его интересы, отражавшиеся в последние 10–15 лет жизни в выборе книг для чтения и в составлении библиотеки, были относительно односторонни и в принципе не всегда имели практическую и политическую направленность. По данным его секретарши, в его личной библиотеке не было ни классиков, ни книг, отмеченных печатью человечности и духовности. Он сам порой замечал с сожалением, что обречен отказаться от чтения беллетристики и может читать только научную литературу. В молодости все было по-другому. Тогда Гитлер читал все, что попадало ему под руку. Кристе Шредер он рассказывал, что в 1913 г. в Вене без разбору «проглотил» все 500 книг городской библиотеки. Эрнст Ханфштенгль, напротив, говорит, что видел в библиотеке Гитлера среди других книг «Историю первой мировой войны» Германа Штегемана, «Публикации о войне» Людендорфа, «Немецкую историю» Трайчке, «Иллюстрированную мировую историю» Шпа-мера, главный труд Клаузевица «О войне», «Историю Фридриха Великого» Куглера, «Биографию Вагнера» Чемберлена, «Всемирную историю» Вартенбурга, «Географические картинки» Августа Вильгельма Грубе, «Самые прекрасные легенды классической античности» Густава Шваба, «Военные мемуары» Свена Гедина, развлекательные, детективные романы, а также «Историю эротического искусства» Эдуарда Фукса и «Иллюстрированную историю морали» этого еврейского писателя. Когда у Гитлера стало меньше времени, когда ему уже не нужно было блистать литературными познаниями и достаточно было только блефовать время от времени, когда он оказался «наверху», стал фюрером и рейхсканцлером, наделенным многочисленными обязанностями, его интересы сузились до определенного круга проблем. Научные труды по вопросам финансов, конституции и управления, по всем тем проблемам, которые должны особенно интересовать политика, работающего в индустриальном обществе, вызывали в нем такое же раздражение, как и юридические дискуссии. В конечном итоге это вылилось в то, что его унтерфюреры, гауляйтеры и высшие чиновники творили во многих областях все, что хотели, а Мартин Борман смог стать поистине непредсказуемым фактором власти в руководстве государством. С тех пор как в 1930 г. в первом томе «Майн кампф» в отличие от изданий 1925 г. был установлен порядок,[153] в соответствии с которым фюреры разных рангов на местах «назначаются вышестоящим фюрером» и наделяются «неограниченными полномочиями и властью», многие из них почувствовали себя настоящими «полубогами», а кое-кто и попытался продемонстрировать это своей внешностью. Точно так же как часть немецкой буржуазии во времена кайзера Вильгельма II подчеркнуто демонстративно копировала форму усов монарха, чтобы идентифицировать себя с правителем, так и многие национал-социалисты завели себе форму усов в виде «бабочки», которой Гитлер пользовался уже 25 лет и которую он поначалу выбрал, чтобы скрыть слишком широкий нос.[154] Из числа гауляйтеров такие же усы, как у Гитлера, носили Петер Гемайндер (Гессен и Нассау), Карл Вайнрих (Кур-Гессен), Вильгельм Кубе (Кур-Марк), Юлиус Штрайхер (Франкония), Эрих Кох (Восточная Пруссия), Франц Шведе (Померания), Йозеф Вагнер (Силезия), Генрих Лозе (Шлезвиг-Гольштейн) и Фриц Заукель (Тюрингия).
