Ознакомительная версия.
Берия был человечен не в последнюю очередь потому, что это помогало ему в его державной работе — в Закавказье, в Москве. Но успехи Берии как государственного деятеля и организатора были не в последнюю очередь обусловлены тем, что он был человечен.
Иногда это можно понять от, так сказать, противного…
Скажем, послесталинская эпоха оставила нам некие любопытные документы — письма сына Сталина, Василия Сталина, к Хрущёву и в ЦК. Вот, например, я читаю письмо Василия в ЦК КПСС от 19 января 1959 года. Впрочем, фактически это тоже было письмо к Хрущёву.
Напомню, что к тому времени Хрущёв прочно утвердился в высшем руководящем кресле, отправив на политический эшафот, в политическое забвение или прозябание таких соратников Сталина и своих бывших коллег, как Молотов, Маленков, Каганович, Булганин, Ворошилов, Сабуров, Первухин, Косыгин. Василий же Сталин с 1953 года сидел во Владимирской тюрьме и психологически был давно сломлен.
Василий был натурой сложной, с комплексом как привлекательных, так и не очень привлекательных качеств. Читать его письма в ЦК и к Хрущёву — малоприятное занятие, слишком уж в них сквозит желание «подсюсюкнуть» «дорогому Никите Сергеевичу». С политической точки зрения письма Василия Сталина выдержаны полностью в духе хрущёвских трактовок событий и лиц — очень уж хотелось Василию обрести свободу, распорядиться которой по-умному он, когда его Хрущёв всё же освободил, так и не сумел.
О Берии (как, впрочем, и о Булганине, о Маленкове) Василий Сталин образца 1959 года не сказал ни одного доброго слова, представив их подлецами и интриганами. И в более раннем письме в Президиум ЦК КПСС от 23 февраля 1953 года Василий писал не менее резко:
«Тут я должен оговориться о Берии.
Отвращение к Берии внушено мне было матерью. Она ненавидела его и прямо говорила: «Он много зла и несчастья принесёт отцу». До сих пор смерть матери я в какой-то мере связываю с влиянием Берии на отца. Позже я утверждался в плохом мнении об этом человеке…»
В письме от 19 января 1959 года Василий заявлял:
«Еще раз подчеркиваю, что Маленков был единым целым с Берией. Берусь доказать это где угодно. Еще несколько слов о Берии. Т. Сталину я называл его (причем при самом Берии) подлецом, лжецом, лицемером и т. д. — то есть доказывал, что он морально нечестный человек-карьерист. Для выражения политического недоверия у меня не было фактов — я этого не заявлял и не предполагал. Но в связи с разоблачением Берии как врага народа…» и т. д.
Всё бы здесь было бы, может быть, и правдой, если бы не прямо противоположное поведение Василия образца 1953 года. Есть малоизвестная и небольшая, но очень интересная книга Виктора Полянского «10 лет с Василием Сталиным». Она написана сыном подполковника Виктора Семёновича Полянского, многолетнего адъютанта, порученца, офицера для особых поручений Василия Сталина. Полянский-отец был арестован в июне 1953 года по делу Василия Сталина и просидел на Лубянке полгода. В январе 1954 года был освобождён и реабилитирован. Умер в 1975 году, шестидесяти одного года от роду.
Так вот, В.В. Полянский пишет:
«Находясь на Лубянке, Василий неоднократно просил о встрече с Берией, этого же добивались все его арестованные соратники. Отец, например, много раз писал заявления на имя Берии, даже тогда, когда его не было на свете, о чём отец не знал. А писал он приблизительно так: «Дорогой Лаврентий Павлович! Убедительно прошу Вас разобраться с моим делом…» и т. д.».
Это мемуарное свидетельство подтверждается документами. Так, 8 августа 1953 года министр внутренних дел СССР Круглов направил Маленкову в ЦК КПСС рапорт, с которым ознакомились Хрущёв и Молотов. В частности, Круглов докладывал:
«В течение последнего месяца СТАЛИН В.И. неоднократно просил следователя ускорить прием к БЕРИИ, объясняя это тем, что хотел бы знать, какое решение по его делу будет принято Советским правительством.
Докладываю на Ваше распоряжение».
Спрашивается, если Василий Сталин образца 1953 года и его близкие подчинённые знали Берию как «нечистоплотного» человека и интригана, если Василий в глаза при Сталине действительно обвинял Берию как «лжеца, подлеца, лицемера», о чём тот же Полянский не знать не мог от самого Василия, то стали бы Василий и остальные так настойчиво добиваться встречи с Берией?
Ведь покаянные речи таких подследственных могли доставить Берии — если бы он действительно был подлецом, лишь злую, подлую радость и удовлетворение от возможности лишний раз поглумиться над их нынешним состоянием!
Простите, но Василий Сталин в 1953 году был отнюдь не наивным мальчиком. И если бы их отношения с Берией были такими, как Василий описал их в 1955, 1958, 1959 годах, то Лаврентий Павлович был бы последним, с кем Василий Сталин пожелал бы встретиться. Он был сыном Сталина, всех основных руководителей страны хорошо знал с детства, и они его знали хорошо и знали его как старшие товарищи. Василий мог добиваться встречи с любым из них, с тем же «дорогим Никитой Сергеевичем» или с Булганиным, о котором Василий, по его же словам, «до разоблачения на суде постыдной роли Булганина в мой адрес… был самого высокого мнения».
А Василий Сталин добивался личной встречи с Берией.
Что ж так, если числил его среди своих открытых врагов?
Берия и женщины… Излюбленная тема для всех сексуально озабоченных сплетников анфисо-чеховского пошиба. Но сегодня можно говорить, пожалуй, лишь о, скорее всего, одной, кроме его жены, женщине Берии, достоверно существовавшей не в сплетнях и стенограмме июльского, 1953 года Пленуме ЦК КПСС, а в жизни.
Неизвестная мне по имени женщина появилась у Берии где-то в 1942 году, и о ней упоминает Нино Берия в своём письме Хрущёву от 7 января 1954 года. Это интереснейшее письмо было опубликовано впервые в 1994 году в журнале «Источник» (№ 2, стр. 74–76), а я цитирую его по сборнику документов 2000 года «Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы» (в 3 томах, том 1. Март 1953 — февраль 1956, стр. 85–87).
В письме вдовы Берии имеется много «информации к размышлению» не только на «женскую» тему. Однако Нино Берия затронула, в частности, и её:
«Исходя из его полезной деятельности, я много труда и энергии затратила в уходе за его здоровьем (в молодости он болел легкими, позже почками). За время нашей совместной жизни я видела его дома только в процессе еды или сна. а с 1942 г., когда я узнала от него же (выделение жирным курсивом везде моё. — С.К.) о его супружеской неверности, я отказалась быть ему женой и жила с 1943 г. вначале одна, а затем с семьей своего сына. Я за это время не раз ему предлагала, для создания ему нормальных условий, развестись со мной с тем. чтобы жениться на женщине, которая может быть его полюбит и согласится быть его женой.
Ознакомительная версия.
