Ознакомительная версия.
Это было признание! Настоящее, безоговорочное, публичное. На всю страну, на весь мир. На все времена. Отныне Рокоссовский официально был причислен к полководческой элите отечественного воинства. И награда эта была заслужена не лизоблюдством или чужой кровью. Природным талантом, решительностью и твердостью воли, тяготами и перипетиями своей нелегкой судьбы Рокоссовский стяжал право стать одним из немногих, удостоившихся в те годы звания маршала СССР.
А операция «Багратион» продолжалась. 2 июля после стремительных бросков и тяжелых боев войска 1-го Белорусского фронта в районе Погост и Червень соединились с воинами 2-го Белорусского фронта. 3 июля танковый корпус генерала Бахарова соединился с танкистами из армий 3-го Белорусского фронта в районе Минска. В результате в окружение попала 4-я армия – еще одна крупная группировка врага. К вечеру 3 июля после тяжелых боев Минск был очищен от гитлеровцев. Но несмотря на потерю ключевых оборонительных пунктов, немцы продолжали оказывать бешеное сопротивление. Теперь они уже бились не за Германию и фюрера, а за собственную жизнь. Поэтому их стремление любой ценой вырваться из окружения было отчаянным.
Однако вскоре и минская группировка врага оказалась полностью блокирована и частично уничтожена. Значительная часть немцев попала в плен. В результате столь неожиданного и мощного наступления советских войск в германском фронте образовался огромный разрыв. Длина его составляла почти 400 км! Оперативно заполнить это пространство войсками фашисты не могли. Они и так уже перебросили огромное количество своих дивизий из Европы на Восточный фронт, что, впрочем, их не спасало. Поэтому теперь для Красной армии важно было закрепить успех, не позволяя противнику опомниться.
4 июля Ставка приказала войскам 1-го Белорусского фронта преследовать противника и уничтожить немецкую группировку в районе Барановичей. Рокоссовский поручил эту операцию войскам 48-й и 65-й армий. Вновь стремительный бросок танковых корпусов привел к успеху. После тяжелых боев 8 июля Барановичи были освобождены.
Стремительность наступления доставляла немало трудностей тыловикам. В задачи тылового управления фронта входило всемерное содействие подвижным соединениям фронта. Танковые и авиационные части нуждались в топливе, пехотные и артиллерийские – в транспорте. При этом бойцов необходимо было своевременно накормить, предоставить обмундирование. Но самым главным оставалась доставка в войска боеприпасов. И вновь большая заслуга в успехе наступления принадлежала генералу Антипенко – начальнику тыла фронта. Однажды Рокоссовский вызвал его к телефону и спросил (не приказал, а спросил) – можно ли срочно выделить для наступающих войск 400–500 тонн боеприпасов. Комфронтом объяснил, что если бы удалось это сделать, то дивизии смогли бы с ходу атаковать врага, не дав ему закрепиться. Антипенко, отложив все свои дела, принялся выполнять просьбу своего командира. Через два часа задание было выполнено, атакующие дивизии получили все необходимое. В своих воспоминаниях начальник тыла, описывая этот эпизод, говорил, что Рокоссовский своим обаянием и уважительным отношением к подчиненным вызывал у них желание точно и быстро выполнять его поручения. И зачастую они делали это так, будто оказывали услугу Константину Константиновичу лично.
Впрочем, Рокоссовский умел быть жестким и мог, когда это было нужно, потребовать точного исполнения приказа. Например, во время наступления в Полесье войска 65-й армии штурмовали населенный пункт Василевичи. Вскоре командарму Батову доложили об успешном взятии Василевичей. «Радостная весть передана в штаб фронта», – вспоминал он впоследствии. «Ночью сводка Совинформбюро сообщила о вступлении в Василевичи конницы генерала Крюкова. Часа через два позвонил Рокоссовский:
– Мне только что доложил Малинин неприятную новость. Войска Крюкова заняли Василевичи, а станция Василевичи еще в руках противника. Лично проверьте. Имейте в виду, я не привык опровергать сводку Совинформбюро»[44].
После такого распоряжения Батов вынужден был, оставив все дела, сам отправиться на передовую и проконтролировать исполнение приказа комфронтом. К утру станция была взята.
Впрочем, случались и более драматичные эпизоды. Например, еще во время обороны Москвы, в ноябре, он приказал командующему 58-й танковой дивизией полковнику Котлярову контратаковать прорывающегося противника. Без разведки, без оценки сил врага. Котляров возражал против такого неподготовленного удара, однако вынужден был подчиниться приказу командарма-16. Он двинул свои танки в бой на подготовленные и укрепленные вражеские позиции. Через несколько часов все закончилось – дивизия была разгромлена. Ее командир застрелился…
Тем не менее следует признать, что ошибка – спутник любого деятельного человека. Однако цена ее в повседневной жизни и на войне существенно разнится. Не следует идеализировать Рокоссовского, оценивая его деятельность лишь в радужных тонах. Просчеты были и у него. Но в отличие от многих своих коллег он не стеснялся признавать свои ошибки – об этом свидетельствуют его мемуары. Критика принимаемых решений, умение анализировать свои недоработки – эти качества во многом способствовали развитию Рокоссовского как полководца.
Успехи наступления последних недель обеспечивались в основном благодаря эффективным действиям армий правого крыла фронта. При этом армии, действовавшие слева, столкнулись на определенном этапе с чрезвычайно плотной обороной противника. Преодолеть ее фронтальными атаками было крайне трудно. Рокоссовский быстро это понял и приказал действовавшим там армиям боями сковывать противника на этих рубежах. Во многом благодаря этому столь значительного успеха добились армии правого крыла фронта. В свою очередь их успех ослабил врага, сражающегося против другого крыла войск 1-го Белорусского фронта.
7 июля Ставкой был утвержден план Люблинско-Брестской операции, представленный накануне Рокоссовским. Главная его идея заключалась в том, чтобы окружить люблинскую и брестскую группировки противника. Фронтальные атаки не имели бы здесь успеха. Враг был к ним хорошо подготовлен: в районе Бреста им был оборудован мощный укрепленный район. Уничтожив гитлеровские части на этих рубежах, войска 1-го Белорусского фронта должны были окружить немцев и, не останавливаясь, продолжить наступление на Варшаву.
18 июля 5 общевойсковых армий, одна танковая и одна воздушная перешли в наступление. Мощь удара столь сокрушительной силы позволила сразу же прорвать немецкую оборону. Гитлеровцы и тут вынуждены были отходить. 20 июля на широком фронте войска 1-го Белорусского фронта вышли к Западному Бугу – на государственную границу СССР. Форсировав реку в нескольких местах, отдельные советские части вступили на территорию Польши. Теперь борьба предстояла уже на чужой земле…
Ознакомительная версия.
