За героическим экспериментом наблюдал весь мир. Телекамера, установленная на обрезе шлюзового отсека, показывала работу космонавта в течение всего времени пребывания его вне корабля.
24 минуты Алексей Леонов пробыл в открытом космическом пространстве, затем вернулся в кабину.
С. П. Королев скажет после:
"Полет Юрия Гагарина открыл эпоху космической навигации. А эпоха работы человека в свободном космосе началась в истекшем 1965 году, в тот мартовский день, когда Алексей Леонов шагнул из шлюза в открытое пространство и свободно поплыл в нем. Полет Беляева и Леонова показал, что человек может жить в свободном космосе, выходить из корабля, не чувствовать себя ограниченным его стенами, он может работать всюду так, как это окажется необходимым. Без такой возможности нельзя было бы думать о прокладывают новых путей в космосе".
Завершением эксперимента с выходом в космос переживания за судьбу экипажа "Восход-2" не закончились. Когда вся программа была выполнена и Беляев уже получил разрешение на посадку, вдруг отказала автоматическая система ориентации по Солнцу. Вот когда оправдалась предусмотрительность конструкторов, обеспечивших дублированное управление посадкой. Командир экипажа получил приказ перейти на ручное управление. Корабль пошел на новый виток. Эти полтора часа все жили в тревоге. Ручное управление космическим кораблем осуществлялось впервые. От командира корабля требовалась высочайшая точность действий, секунда промедления с включением тормозных установок отнесет точку приземления на десятки километров. В расчетное время Беляев сориентировал корабль и включил тормозную двигательную установку. Космонавты действовали с изумительным хладнокровием и выдержкой. Все системы, включая и парашютную, сработали нормально. Но все, кто на Земле следил за посадкой корабля, пережил немало. Корабль, повиснув на парашютах, снижался на густой заснеженный лес. Ни автомашины, ни вертолеты попасть туда не могли. В лес срочно направляются команды лыжников.
Вскоре все с облегчением перевели дыхание: корабль найден, космонавты чувствуют себя прекрасно.
Случай с посадкой "Восхода-2" положил конец жаркой дискуссии вокруг вопроса "человек или машина?". Порождена она была достижениями автоматики и кибернетики. Автоматические станции успешно прокладывали все новые космические трассы. По существу, и первые космические корабли, отправлявшиеся с людьми на борту, были автоматами. Умные машины выводили корабль на орбиту, рассчитывали его полет, управляли в ответственнейший момент посадки. Иные конструкторы, завороженные успехами кибернетики, вообще подвергали сомнению целесообразность присутствия человека на борту космического корабля. Действительно, зачем посылать человека, когда все за него могут сделать автоматические средства? Все увидят, все сделают, все передадут на Землю. А человек, дескать, при современных космических скоростях вообще беспомощен: ему просто не под силу проанализировать огромный объем информации, непрерывно поступающей в космический корабль.
Посадка "Восхода-2" говорила о другом. При всех достижениях современной автоматики и телемеханики мозг человека остается самым надежным программирующим устройством, только он обеспечивает быстрый логический анализ обстановки, принятие решений в сложных, непредвиденных обстоятельствах.
Королев посмеивался над упрямством сторонников "чистой" автоматики:
- Просто педагоги они негодные, потому и считают, что автоматику "обучить" легче, чем человека.
Беспощадно критиковал он и тех, кто цеплялся за старое, принижая значение автоматики.
Летом 1965 года общество "Франция - СССР" пригласило Беляева в Париж. Я тоже получил такое приглашение. Мы побывали в живописных местах между Парижем и Лионом. Французские друзья радушно встретили советского космонавта. Повторились уже привычные картины: очереди за автографами, многотысячные митинги. В Лионе, мэром которого долгое время был преданный друг Советской страны Эдуард Эррио, мы посетили многие предприятия. Рабочий район города, где гражданская власть находилась в руках французских коммунистов, встретил нас с особой теплотой. В рабочих клубах подолгу не отпускали Беляева, с живейшим интересом французские труженики расспрашивали его о подробностях полета, особенно о выходе Леонова в открытый космос, об устройстве шлюза, скафандра, о впечатлениях космонавтов, когда они с космической высоты наблюдали родную землю.
Забавное приключение мы пережили да обратном пути из Лиона. Дорогу нашей машине преградили жандармы на мотоциклах. Начальник патруля рассыпался в извинениях. Здесь неподалеку, сказал он, проходит большой спортивный праздник полиции департамента. Его уполномочили попросить советского космонавта принять участие в празднике. Когда я перевел разговор Беляеву, Павел рассмеялся:
- Не полагается перечить властям. Придется подчиниться.
В сопровождении мотоциклистов подъехали к стадиону. Тысячи полицейских уже поджидали нас и встретили оглушительной авацией. Когда немного стихло и люди уселись на трибунах, Павел выступил с краткой речью. Он приветствовал французских блюстителей порядка и весь народ Франции, призвал и дальше крепить дружбу между нашими народами. Над стадионом долго не смолкали тысячеголосые возгласы "Браво!", "Виват!".
Весь дальнейший путь до Парижа мы ехали под эскортом мотоциклистов без каких-либо помех, по сплошной "зеленой улице", что было очень кстати, так как дорога в этот час бывает забита машинами.
Впервые застаю Королева дома в рабочее время. Он в пижаме. Злой.
- Доктора посадили под домашний арест. Дали им волю!
- Хотя бы вы на него подействовали,- просит меня Нина Ивановна.- Ему прописан постельный режим, а его не отогнать от письменного стола.
- Сергей Павлович, вы что же не слушаетесь домашнего начальства?
- Сейчас лягу. Понимаешь, сверлит меня одна мысль.
Укладываем больного на диван. А он все тянется к столу.
- Прихвати вон ту книжку.
Стол завален книгами. Отыскиваю нужную. Сергей Павлович листает ее.
- Вот, понимаешь, Циолковский писал о промежуточных межпланетных станциях. Он считал, что с этого заранее запущенного тяжелого спутника Земли, дополнительно заправившись здесь топливом, ракеты смогут полететь к другим планетам. Нам до этого еще далеко. Но сама идея встречи на орбите и причаливания друг к другу двух космических аппаратов сулит многое. Вот я и хочу попробовать состыковать два корабля в космосе.
Нина Ивановна открывает дверь.
- Опять спорите? - строго спрашивает она.- Тебе же нельзя волноваться.
- Да не спорим мы! - заверяет больной.- Спокойно беседуем. Это-то можно?
