Одобрив его отчёт, Сергей чертыхнулся по поводу эмигрантов:
— Нет, ты только посмотри, даже в Мюнхене эти паразиты живут припеваючи, чувствуют себя как дома… Правильно говорят: горбатого могила исправит. Я, Олег (Сергей знал его под этим именем), уверен: этих нелюдей уже не переделаешь, учить их уму-разуму, в чём-то переубеждать — напрасный труд. Никто же из них никогда не признает свою вину. Все чистенькие. А главные закопёрщики — их ватажки, атаманы хреновы, только сбивают людей с толку. С такими вообще разговор должен быть короткий — устранить, ликвидировать к чёртовой бабушке! Не станет их — всё нормализуется, вот увидишь! Большинство хохлов домой запросится, на коленях приползут, умолять станут. Мамой клянусь…
…Пять лет спустя, давая показания в суде по убийствам Ребета и Бандеры, Богдан Сташинский утверждал, что, ведя наблюдение за первым из «объектов», он ничего не знал о конечной цели этой операции, считая себя обычным «топтуном», которому поручен сбор дополнительных сведений к имеющейся «установочной информации».
Пока же можно было с лёгким сердцем покидать треклятый Мюнхен и возвращаться в Восточный Берлин. Перед отъездом «герр Дрегер» не преминул заглянуть-таки в легендарный биргартен[25] «Штахус». Разве можно было себе отказать в удовольствии отведать знаменитого баварского пивка в заведении, которое привечало всех алчущих уже в течение двух веков?! Кто знает, когда ещё выпадет такой случай? И выпадет ли вообще?..
В прихожей Степан Андреевич тщательно отряхнул тающие снежинки с пальто, повесил его в шкаф и, перешагнув через небольшие лужицы, образовавшиеся на полу от мокрых ботинок, прошёл в свою комнату. Слава тебе господи, хоть тут никого не было! Он подошёл к окну, просматривая на свету журнал, ради которого ему только что пришлось топать по морозцу на почту. «Из неисчерпаемого родника»… А что, действительно, хороший заголовок, ясный, благоустный, по духу соответствующий святым рождественским дням.
Прежде чем перечесть статью и убедиться, что эти вертихвостки корректорши ничего не намудрили, не пропустили ошибок, которые бы исказили смысл его слов, Степан Андреевич решил всё же выпить чайку. Тем более в доме было довольно прохладно. Он сходил на кухню, вскипятил воду, скуповато, на глазок, отмерил ложечкой заварку и вернулся в комнату с кружкой дымящегося чая. Ну вот…
«Борьба с большевизмом — это настоящая война не на жизнь, а на смерть не только для активных борцов, но и для целого народа, который находится под большевистским игом. Поголовное истребление всех непокорных, вольнолюбивых элементов, которые не хотят служить большевизму, систематическое народоубийство — это основные принципы большевистской политики порабощения народов. Она заключается в том, чтобы каждый угнетённый народ, все его слои, каждого человека держать под постоянным давлением неизбежного выбора: или — или — покориться и принять коммунистическую доктрину за истину и без сопротивления служить осуществлению целей Кремля, или быть уничтоженным…»
Неплохо, неплохо, похвалил сам себя Степан Андреевич и отхлебнул чайку.
«…Большевистская концепция фальшива и невыполнима. Основой её является материалистический взгляд на человека и на человеческое сообщество, уверенность, что духовность человека является продуктом жизненных обстоятельств и условий развития.
Большевики сами убедились, что осуществление этого их фундаментального плана не дало позитивных результатов. Напротив, итоги этих последствий перечёркивают все надежды на будущее. Понимая это, руководители Кремля сделали свои выводы. Эти выводы своеобразны, соответствуют низменным целям коммунистической партии: удержать, закрепить и распространить своё господство любыми средствами… Господство Москвы над порабощёнными народами и тоталитарная диктатура компартии всегда удерживается принуждением и террором, а все непокорные должны уничтожаться…»
Вот — главное. А эти — он от досады даже махнул рукой как бы в сторону своих былых соратников — не хотят ничего понимать. Живут себе припеваючи, кто в Англии, кто в Штатах, кто в Канаде, обуржуазились, зажрались, спились, погрязли в мерзком быту, даже газет не читают, оглохли. А он, наивный, хочет докричаться до их душ в этот рождественский день. Эх!..
«Последний аргумент большевистской системы в „переделке” людей есть смерть, угроза уничтожения, а далее и безоглядное уничтожение всех непокорных и неугодных. Но и этот аргумент не всесилен.
Испытание смертью не выдерживает то, что есть творение самой жизни. А вот миллионы людей, целые народы перед лицом смерти защищают правду и ценности, которые им дороже самой жизни! Потому что человеческая душа происходит от Того, Кто испокон веков был над жизнью и будет после жизни, вечно, а защита великой правды ближе приближает человеческую душу к Богу, чем жизнь…
В рождественское время наши мысли, полные заботы о судьбе народа, всех наших родных и близких на Украине, в тюрьмах, концлагерях и в ссылках прежде всего сосредоточены над тайной воплощения Бога. Осознание того, почему Бог пришёл в мир в первую очередь к самым слабым, больным, самым бедным, как беспомощный, преследуемый младенец, исполняет душу верой и любовью… Из этого родника веры мы должны почерпнуть наибольшие силы, чтобы выдержать испытания на праведном пути. Уверенность в том, что с нами Бог, — это самая сильная и наибольшая помощь для всех нас, особенно для всех борцов и страдальцев украинского освободительного движения».
Но ведь хорошо же сказано! Он захлопнул журнал, посмотрел в окно, обернулся к иконе и троекратно истово перекрестился.
Москва, Кремль. Июль 1957
— Ты что, Иван, совсем сдурел? Что ты мне предлагаешь?! — Хрущёв выскочил из-за стола и принялся кружить по кабинету. — Как тебе такое в голову могло только прийти?
Зная Хрущёва ещё с довоенных времён, председатель КГБ СССР Иван Александрович Серов предвидел подобную реакцию и поэтому всё воспринимал спокойно.
— Нет, ты объясни мне, — всё не мог угомониться Никита Сергеевич, — как это взять и устранить этого… как его там… Ребета? И где? В ФРГ! Ты хоть представляешь, какой там шум поднимется? Тут же напишут: «Публично заявив о своей непричастности к международному терроризму, на самом деле Советы продолжают убивать своих врагов на Западе!» И Троцкого нам припомнят, и Коновальца, и всех прочих, слово тебе даю… Кто он, вообще, такой, этот Ребет, чем прославился? За какие заслуги ему такое внимание? Ну что ты молчишь?
