В этой-то среде, далекой от решения ответственных политических задач, в мире, где товарищество значило больше, чем интриги, где день проходил в физических и строевых упражнениях, состязаниях в ловкости, строгом порядке и дисциплине, а вечер — в карточных играх и развлечениях, Николай чувствовал себя, как рыба в воде. Он пунктуально участвовал во всех учениях и маневрах, стоял в караулах, как простой солдат, не требовал себе никаких привилегий и делал все, чтобы товарищи забыли, что он наследник трона. Он писал матери:
«Я сейчас счастлив, потому что полностью нашел себя; я совершенно свыкся с жизнью в лагере. Каждый день у нас с утра два-три раза стрельбы, а после обеда строевые учения, или наоборот. После ужина либо офицерские занятия, либо — бильярд, кегли, домино, карты или рулетка. Больше всего мне нравятся кегли, хотя кегельбан в жалком состоянии…».
С обратной почтой воспоследовали назидания царицы Марии Федоровны:
«Ты не должен забывать, что на тебя обращают особое внимание. Ты обязан всегда быть лучшим и подавать пример другим; будь со всеми дружелюбен, но не позволяй никому занимать себя пустой болтовней…».
Иногда Николай скучал по родственникам, о чем охотно пишет в дневнике. Он вспоминал своего молодого дядю Александра Михайловича по прозвищу «Сандро», с которым был близок с детства, любимую сестру Ксению, которая вскоре вышла замуж за Сандро, веселого мистера Хита.
Иногда, если не было учений, Николай сопровождал отца на рыбалку или на охоту. Тогда в дневнике появляются подсчеты убитой дичи. О гостях в военном лагере Николай сообщает лаконично, например, летом 1890 года: «Сюда прибыли германский император Вильгельм и его брат принц Генрих Прусский; в половине восьмого трапеза в зале…».
Первый удачный опыт обольстителя Николай приобрел во время летнего сезона в Красном Селе. В лагерь приехал петербургский Мариинский театр для развлечения военных. В составе его балетной труппы танцевала Матильда Кшесинская.
Летом 1890 года двадцатидвухлетний Николай влюбился в Матильду. До того девушки и женщины не играли в его жизни никакой роли; на балах он танцевал с обязательными партнершами сугубо из чувства долга, без малейшего удовольствия. В дневнике такая партнерша упоминается лишь однажды: «Она меня развлекла, но гречанка, княгиня Урусова, оказалась чересчур навязчивой» (запись от 4 февраля того же года). Гораздо большим оживлением веет от тех страниц, где он описывает вечера, проведенные с друзьями, особенно в присутствии артистов кабаре, певцов и цыганских музыкантов. Он охотно пишет и о посещаемых оперных, балетных и театральных спектаклях (он даже установил громкоговоритель в своей квартире в Красном Селе, чтобы слушать оперы), но о женщинах — ни слова.
Не вызывает сомнений, что Николай был не просто царевичем, но и привлекательным молодым человеком. Роста он был не очень большого — 1 метр 72 сантиметра, но подтянут и хорошо сложен; особенно сильное впечатление производили его огромные голубые глаза. Многие, даже видевшие Николая всего один раз, отмечают их «мечтательный» или «нежный» блеск. Все — включая мужчин — говорят о его простом и очаровательном обращении; само собой разумеется, что он хороший танцор (да и на фортепиано неплохо играет).
Однако до сих пор он предпочитал развлекаться с приятелями или двоюродными братьями, играть в рулетку и пить шампанское, нежели общаться с придворными дамами. Хотя мужчины, наблюдавшие молодого царевича, с сожалением отмечают его «маловыразительное лицо и невнушительную внешность» (другие члены семьи гораздо крупнее его), женщины находят его привлекательным.
Ранней весной 1890 года состоялся выпускной спектакль балетной школы при дворцовом театре. Присутствовали августейшая чета и наследник престола. По окончании спектакля балерин представили царю и пригласили за стол. Кшесиньска (так правильно звучит ее фамилия, поскольку она полька; старшая ее сестра уже была балериной, поэтому ее прозвали «Кшесинской 2-й») оказывается рядом с наследником.
Если Николай и не был восхищен легкостью ее танца, то веселое очарование и темные живые глаза юной балерины, бесспорно, произвели на него впечатление. Этот вечер бесконечен: обоим явно не хочется, чтобы он кончался…
Позднее Кшесинская вспоминала: «Я занимала немалое место в жизни царевича — и сейчас я вижу его направленные на меня большущие глаза, их оживленный мягкий блеск; после первых же сказанных слов он уже не был для меня царевичем, наследником трона, он был словно мечта, ставшая явью. Весь вечер он не отходил от меня, и казалось, будто мы знаем друг друга давным-давно…».
Тем не менее в дневнике Николая об этом вечере сказано коротко и сухо (после обстоятельного описания маневров в тот день): «Ездил в театр. Кшесинская 2-я произвела хорошее впечатление».
Поначалу эта встреча не имела никаких последствий, и только когда балерина появилась с труппой в Красном Селе, где Николай находился на маневрах, он после представления разыскал ее за кулисами и вступил в разговор. Нравилась ли она ему, Николай умалчивает. На следующий день он записывает: «Был на балу и долго танцевал». Почти через две недели после встречи с Матильдой, 17 июля, в дневнике между прочим упоминается: «Кшесинская 2-я мне положительно очень нравится». В дневнике Николая умалчивается о многом, поскольку это личный документ наследника престола. О встрече с балериной там не говорится ничего. Через неделю после упомянутой записи от 17 июля Николай отмечает: «Сегодня имел разговор с папой по известному вопросу…». Имеется в виду роман с Кшесинской.
Царь Александр упрекает сына за неподобающую связь и требует прекратить ее. Николай не идет на это, о чем свидетельствуют его комментарии в дневнике: «Разговаривал с маленькой К. перед окном» (30 июля); на следующий день: «Провожал Кшесинскую»; наконец, день спустя вместе выходят из Летнего театра: «Стоял у театра с Кшесинской».
Николай поступает, как ему велит положение. На первом месте у него военные обязанности. После производства в чин полковника он пишет в дневнике: «В Ровно на больших маневрах получил орден Святого Владимира 4-й степени!!!».
Связь Николая с Кшесинской развивается без особого накала, однако причина этого глубже, нежели преданность служебному долгу: у Николая уже много лет не идет из головы другая девушка, и он выжидает лишь подходящего момента, чтобы осуществить свои мечтания и планы. Настоящую свою любовь — Алису, принцессу Гессен-Дармштадтскую[7] — он впервые встретил шесть лет назад.
Тогда, в 1884 году, Николаю было шестнадцать лет, а Алисе — двенадцать. Он сразу же испытал влечение к ней. Подаренную им брошь застенчивая девочка на следующий день вернула, и разобидевшийся Николай передарил брошь ничего не подозревающей тетке Алисы. Три года спустя они встретились снова, и Николай танцевал с Алисой за полночь. Николай исполнял обязанности шафера на свадьбе ее старшей сестры Эллы (принцессы Елизаветы Гессенской) со своим дядей, великим князем Сергеем Александровичем. Тогда они с Алисой нацарапали свои имена на оконном стекле.
