Больше всех был доволен стрелок-танкист. Когда он учился в школе его друг погиб, во время ракетного обстрела Кирьят Шмоны. Парень пообещал отцу погибшего мальчика отомстить и сдержал слово.
Через несколько недель у нас на базе появились гости. Ночью вертолеты доставили в муцав тех самых спецназовцев, которые тренировались с нами на Голанских Высотах. Здоровенные парни быстро разгрузили кучу своих баулов сумок, футляров с оборудованием и спустились в бункер. Я как раз стоял в карауле и успел приметить у них пару противотанковых ракет ЛАУ. «Интересно, для чего им ракеты? — промелькнуло в голове, — Где они будут танки искать?».
Когда мы с Зориком сменились с поста, застали во дворе интересную картину. Двое спецназовцев атаковали третьего палками от швабр, а тот, голый по пояс с ножом в руке, отбивался и уворачивался, каждый раз оставляя на одной из палок глубокую зарубку, нож так и мелькал вокруг него. Здесь же стоял Зорик и открывши рот наблюдал за происходящим.
— А вам слабо? — спросил он, заметив меня.
— Слабо, — честно признался я, — А че за нож-то?.
— «Сог Пентагон» — ответил Зорик, не отрывая взгляд от «спектакля».
От палок летели щепки, наконец, один из нападавших смог запятнать защищавшегося палкой в бок. Запятнанный засмеялся и метнул нож в столб с баскетбольным кольцом, в восьми метрах от него, нож, свистнув в воздухе, вошел в дерево сантиметра на четыре. У меня отвисла челюсть.
— Лихие ребята! — сказал Зорик. — Может, и мы как-нибудь попробуем?
— Ага, — сказал я, — только, чур, ты с ножом, а мы с Лехой возьмем палки.
Зорик в ответ только вздохнул. Спецназовцы выдрали нож из столба и ушли в столовку.
Той же ночью я стоял на посту у ворот. С раннего вечера лил проливной дождь, превратив все вокруг в грязное болото. Как говорится, в такую погоду плохой хозяин собаку на улицу не выгонит. Наш укрепленный пункт находился на высоком холме, поэтому иногда какое-то облако просто шло на таран, накрывая брюхом всю вершину. В такие моменты все вокруг погружалось в непроглядный белый туман. Ветер пробирал до костей даже через теплый комбинезон-«хермонит». Я оторвался от ПНВ после очередной бесплодной попытки хоть что-то разглядеть, вдруг замигала лампочка телефона.
«Шессстттой на сввввязи»- простучал я зубами в трубку.
«Спишь?» — спросила трубка голосом дежурного офицера.
«Ппплаваю, блиннн!!!» — проклацал я в ответ.
«Сейчас пойдут хевре (ребята, друзья — ивр.), выпустишь их!»
«Ккиббббальти!» — (вас понял) лязгнул зубами я.
«Рут.»- (конец связи) отозвалась трубка.
Минут через десять спецназовцы вышли и гуськом направились в мою сторону. Я вылез под дождь и открыл ворота, дождь промочил меня насквозь примерно за полминуты, струи воды метались на ветру во всех направлениях и даже забирались снизу под плащ-палатку. Командир, идущий первым, махнул мне, а я пожелал ему удачи. Мужики скользнули мимо и бесшумно растворились в дожде. Я закрыл ворота и вернулся на пост, выстукивая зубами песню про батальонную разведку, которая, как известно, без дел скучает редко. В ПНВ[2] были видны удаляющиеся силуэты, у двоих за спиной покачивались тубусы противотанковых ракет. Я доложил, что они прошли. «Уходим в дождь, уходим в ночь, уходим в снег…», вертелись в голове слова песни. Я представил, каково в такую погоду куда-то шагать, ожидая каждую секунду наступить на мину или попасть в засаду, и зубы застучали еще сильнее. Спальник в теплом бункере казался мне самым желанным местом на земле.
Еще через несколько дней, в полдень, я стоял в карауле на северном посту. Здесь открывался обалденный вид на холмы, под бетонным козырьком был установлен станковый пулемет и длиннющий стационарный бинокль, через который просматривалась территория километров на 20 вглубь Ливана. Дул резкий, порывистый ветер. Дождя не было, но небо закрывал сплошной ковер низких облаков. Только раз далеко впереди тучи разошлись, и я разглядел в небе беспилотный самолет-разведчик. Через какое-то время послышались звуки далекой канонады, я припал к биноклю, стараясь разглядеть что-нибудь, но тщетно. Прошло еще с пол часа, далеко впереди я смог различить крохотные фигурки метавшиеся по грязи. Я доложил. На крыше бункера ожили установленные там видеокамеры. Они медленно вращались, изучая территорию.
Далеко у нас за спиной забухала артиллерия, но снаряды ложились на шоссе западнее, между нами и фигурками. В бинокль я уже смог рассмотреть подробности.
Часть фигурок была, видимо, нашими спецназовцами, остальные, естественно, террористы из Хизбаллы или из Амаля, в этих краях водились и те и эти. Странное заключалось в том, что спецназ действовал днем, обычно спецы «работали» по ночам.
Наши тяжело перебегали, время от времени залегая и отстреливаясь, впереди бежали четверо с носилками на плечах. Периодически задние догоняли и сменяли тех, кто нес носилки. Даже на таком расстоянии было заметно, что они устали и бегут, видимо, давно. Им предстояло пересечь шоссе, но с запада, наперерез неслась колонна из четырех машин, я разглядел, как из окна передней высунулся ствол РПК[3] с круглым магазином. Только теперь я понял, почему наша артиллерия била по шоссе, — полотно оказалось изрыто воронками. Одна машина попробовала проскочить в объезд, по грязи, но увязла. Остальные остановились и в этот момент ударила артиллерия. Две машины просто исчезли в дыму и огне, только замелькали в воздухе двери, колеса и прочие запчасти. Оставшиеся машины задом, на бешеной скорости унеслись обратно.
Артобстрел.Наверное, из-за низкой облачности и ветра вертолеты задерживались, а мы пока ничем не могли им помочь, судя по крикам и реву двигателей во дворе, наши готовились выслать мобильную группу. Оба танка входившие в нашу систему обороны выкатились на насыпь, окружавшую укрепления, но для их пушек дистанция была, видимо, слишком велика. Нас разделяли заброшенные поля и деревня.
Спецназовцы огибали деревню примерно в километре от домов, боевики начали потихоньку отставать, но как оказалось не спроста. На плоской крыше крайнего четырехэтажного дома началось какое-то суетливое движение. Наших там быть не могло, значит ничего хорошего пацанам не светило. Когда я направил бинокль на крышу дома, холодный пот потек у меня по спине. Четверо боевиков устанавливали в одном углу крыши ДШК, в другом углу еще один насаживал на ствол своей М16 винтовочную гранату.
