Прежде всего речь идет о завершении цикла мировой экономической динамики и факторах, с ним связанных. Нет сомнений, однако, и в том, что здесь действовали факторы и общего порядка, такие, как:
• эффект масштаба американской экономики, «присутствующей» повсюду в мире;
• результативная финансово-экономическая политика Федеральной резервной системы (ФРС), то есть Центрального банка Америки;
• предельно рациональное использование технологических инноваций, особенно в области информационных технологий, и т. д.
Но основную роль (при всей важности общих и частных факторов, явившихся всего лишь предпосылками, условиями для рывка) сыграли факторы глобального характера, на них мы и остановимся. Здесь сразу же пойдет речь о целом ряде уникальных явлений в мировой политике (не только в экономике).
Уникальные явления (1): технология реализации Преимущества. Первое уникальное явление
Это явление связано с тем обстоятельством, что распад СССР в разгар экономического кризиса в США переориентировал внимание всего мира с экономических проблем США на процесс ускоренного демонтажа мировой социалистической системы. И что еще важнее в обыденном сознании — на ликвидацию главного противника-конкурента США — Советского Союза. США умело перехватили инициативу у западноевропейцев и стали выполнять роль своего рода «доброго дядюшки» «на похоронах» СССР. Эта их роль, необычайно усиленная российской псевдодемократической прессой, с умилением пропагандирующая тезис о «выдающихся заокеанских экономических умах, спасающих русские реформы», явилась мощным глобальным политико-психологическим фактором, способствовавшим исчезновению сомнений мирового истеблишмента относительно того, кто является и кто может быть абсолютным лидером в такой обстановке. При этом гибель СССР, причины которой были сугубо внутренние, правящие круги США приписали своей «гениальной политике» (в том числе Гейтс и др.). Почва, таким образом, для выхода из кризиса в США была создана в самое короткое время самими сложившимися объективно геополитическими условиями.
Исследователи обоснованно связывают фактор долговременного укрепления американских позиций с крушением СССР и мирового социализма, но, как мне представляется, ошибочно утверждали о «конце эпохи «холодной войны», здесь нужны пояснения. Напомню, этот «конец» эпохи «холодной войны» был завершен в целом после исторического хрущевского прорыва и закреплен Хельсинкским заключительным актом 1975 г., закрепившим реальности послевоенного миропорядка, включая ситуацию в Европе (американское и западноевропейское руководство признало «право» Москвы и на подавление выступлений в Праге, август 1968 г., и на откровенное ее вмешательство в восточноевропейские страны, то есть «доктрину Брежнева»).
Второе уникальное явление
Связи между падением СССР и мировой политической ситуацией не в плоскости «конца «холодной войны», а в плане конкретных интересов и «приобретений» в области территориальной экспансии Запада. В этом — единственная база формирования новой реальности — абсолютного и непререкаемого военно-политического доминирования США в глобальном масштабе в постсоциалистическом мире.
Целый ряд конкретных «приобретений» (в рамках «первого уникума») как бы находится на поверхности явления и очевиден. Например, прекращение существования военно-политического блока «Варшавский договор», который по своему военно-техническому потенциалу превосходил вооруженные силы НАТО, размещенные в Европе, и органично обеспечивал интересы социализма, позволило США и другим западным странам существенно сократить военные расходы. Это было исключительно важно и потому, что речь шла о первых годах десятилетия, когда и США, и ведущие страны Европы — Франция, Великобритания, Германия и другие — находились в глубоком кризисе и они все нуждались в масштабных финансовых ресурсах. Они и «подоспели» в форме появившейся безболезненной возможности кардинального сокращения оборонных бюджетов плюс переток масштабного капитала из «пространства СССР» в западные страны. Следует сказать, что примерно такого развития событий можно было ожидать уже после глубочайшего экономического, политического и социального кризиса в Польше. Попытка генерала Ярузельского через введение «мягкого» военного положения стабилизировать обстановку лишь ускорила падение социализма и приход к власти первого несоциалистического президента — рабочего Леха Валенсы. Это обозначило грядущий крах социализма при инертности московских (кремлевских) вождей. Ведущие капиталистические страны обезопасили себя от конкуренции СССР.
Такая обстановка позволила поставить и решить важнейшие народно-хозяйственные задачи в развитом сегменте мировой экономики, в частности — переориентировать крупные финансовые затраты на цели структурной перестройки промышленности на базе новейших технологий, увеличить затраты на НИОКР, высшее образование и в целом систему подготовки кадров, а также социальные цели «постиндустриальных обществ».
Появление достаточно неожиданно огромных по объему (триллионы долларов) «свободных средств» как следствие не запланированной ранее масштабной экономии позволило направить значительные их объемы для достижения множества целей, казалось бы, внешне не связанных между собой, но на деле содействующих реализации американской стратегии мировой экспансии по всем азимутам. Например — именно тогда стала снова расти помощь США бедным странам; тогда же США необычайно усилили давление на ГАТТ (ВТО), добиваясь нового «раунда» переговоров по мировой торговле с целью прорыва на путях ее либерализации; американские ТНК и ТНБ получают новые возможности для воздействия на движение мировых финансовых потоков через международные центры, находящиеся или на территории США, или контролируемые их капиталом; США используют новые возможности международных финансовых организаций (МВФ и Всемирный банк) для нейтрализации региональных финансовых кризисов, возникающих в Латинской Америке и Азии, скорее всего, тогда уже «планировали» их использование в Восточной Европе (как своего рода «План Маршалла»). Одновременно были сокращены многие военные базы (около 100 единиц) и множество других объектов, переданных в сферу предпринимательства. При этом такая политика «конверсии», если можно использовать этот термин, осуществлялась необычайно рационально и обдуманно, она не только не наносила ущерб мощному военно-промышленному комплексу, но, скорее, способствовала повышению уровня рациональности американской корпоративной экономики.
