Сегодня Иоганн Реш живет в Рандэгге, неподалеку от Вайдхофена, на реке Ибс, это в Нижней Австрии. Мы до сих пор не теряем друг друга из виду и регулярно встречаемся, раз в два года обязательно бываем друг у друга в гостях.
На станции Извеково я встретил Германа Каппелера. Он был единственный из нас, жителей Гросраминга, с которым мне довелось встретиться в России. Времени было мало, мы успели лишь обменяться парой слов. Увы, но и Герман Каппелер не вернулся с войны.
Декабрь 1943 года
8 декабря я был в Черкассах и Корсуне, мы снова участвовали в боях. Мне выделили пару лошадей, на которых я перевозил орудие, потом радиостанцию в 86-м полку.
Фронт в излучине Днепра изгибался подковой, и мы находились на обширной равнине, окруженной холмами. Шла позиционная война. Приходилось часто менять позиции — русские на отдельных участках прорывали нашу оборону и вовсю палили по неподвижным целям. До сих пор нам удавалось отбрасывать их. В селах почти не осталось людей. Местное население давно покинуло их. Мы получили приказ открывать огонь по всем, кого можно заподозрить в связях с партизанами. Фронт, как наш, так и русский, вроде бы устоялся. Тем не менее потери не прекращались.
С тех самых пор, как я оказался на Восточном фронте в России, мы по воле случая не разлучались с Кляйном, Штегером и Гутмайром. И они, к счастью, пока оставались в живых. Иоганна Реша перевели в батарею тяжелых орудий. Если выдавалась возможность, мы обязательно встречались.
Всего в излучине Днепра у Черкасс и Корсуня в кольцо окружения угодила наша группировка численностью 56 ООО солдат.
Под командование 112-й пехотной дивизии (генерал Либ, генерал Тровитц) были переведены остатки моей силезской 332-й дивизии:
— 331-й баварский мотопехотный полк;
— 417-й силезский полк;
— 255-й саксонский полк;
— 168-й саперный батальон;
— 167-й танковый полк;
— 108-я, 72-я, 57-я, 323-я пехотные дивизии;
— остатки 389-й пехотной дивизии;
— 389-я дивизия прикрытия;
— 14-я танковая дивизия;
— 5-я танковая дивизия СС.
Рождество мы отпраздновали в землянке при минус 18 градусах. На фронте было затишье. Мы сумели раздобыть елку и парочку свечей. Прикупили в нашем военторге шнапса, шоколада и сигарет.
К Новому году нашей рождественской идиллии пришел конец. Советы развернули наступление по всему фронту. Мы беспрерывно вели тяжелые оборонительные бои с советскими танками, артиллерией и подразделениями «катюш». Ситуация с каждым днем становилась все более угрожающей.
Январь 1944 года
К началу года почти на всех участках фронта немецкие части отступали.
А нам приходилось под натиском Красной Армии отходить, причем как можно дальше в тыл.
И вот однажды буквально за одну ночь погода резко сменилась. Наступила небывалая оттепель — на термометре было плюс 15 градусов. Снег стал таять, превратив землю в непролазное болото.
Потом, как-то во второй половине дня, когда в очередной раз пришлось сменить позиции — русские насели, как полагается, — мы пытались оттащить пушки в тыл. Миновав какое-то обезлюдевшее село, мы вместе с орудием и лошадьми угодили в самую настоящую бездонную трясину. Лбшади по круп увязли в грязи. Несколько часов кряду мы пытались спасти орудие, но тщетно. В любую минуту могли появиться русские танки. Несмотря на все наши усилия, пушка погружалась все глубже и глубже в жидкую грязь. Нам это оправданием служить вряд ли могло — мы обязаны были доставить к месту назначения доверенное нам военное имущество. Близился вечер. На востоке вспыхивали русские сигнальные ракеты. Снова послышались крики и стрельба. Русские были в двух шагах от этой деревеньки. Так что нам ничего не оставалось, как распрячь лошадей и назад к нашим. Хотя бы конную тягу уберегли. Почти всю ночь мы провели на ногах. У коровника мы увидели наших, батарея заночевала в этом брошенном коровнике. Часа, наверное, в четыре утра мы доложили о прибытии и описали, что с нами стряслось. Дежурный офицер заорал: «Немедленно доставить орудие!» Гутмайр и Штегер попытались было возразить, мол, нет никакой возможности вытащить увязшую пушку. Да и русские рядом. Лошади не кормлены, не поены, какой с них прок. «На войне невозможных вещей нет!» — отрезал этот негодяй и приказал нам немедленно отправляться назад и доставить орудие. Мы понимали: приказ — есть приказ, не выполнишь — к стенке, и дело с концом. Вот мы, прихватив лошадей, и зашагали назад, полностью сознавая, что есть все шансы угодить к русским. Перед тем как отправиться в путь, мы, правда, дали лошадям немного овса и напоили их. У нас же с Гутмайром и Штегером уже сутки маковой росинки во рту не было. Но даже не это нас волновало, а то, как мы будем выкручиваться.
Развиднелось, шум боя стал отчетливее. Через несколько километров нам повстречался отряд пехотинцев с офицером. Офицер поинтересовался у нас, куда мы путь держим. Я доложил: «Нам приказано доставить орудие, которое осталось там-то и там-то». Офицер выпучил глаза: «Вы что, совсем сдурели? В той деревне уже давно русские, так что поворачивайте назад, это приказ!» Вот так мы и выпутались.
Я чувствовал, что еще немного, и свалюсь. Но главное — я был пока жив. По два, а то и три дня без еды, неделями не мывшись, во вшах с ног до головы, форма колом стоит от налипшей грязи. И отступаем, отступаем, отступаем…
Черкасский котел постепенно сужался. В 50 километрах западнее Корсуня всей дивизией мы попытались выстроить линию обороны. Одна ночь прошла спокойно, так что можно было поспать.
А утром, выйдя из лачуги, где спали, тут же поняли, что оттепели конец, а раскисшая грязь превратилась в камень. И вот на этой окаменевшей грязи мы заметили белый листок бумаги. Подняли. Оказалось, сброшенная с самолета русскими листовка:
Прочти и передай другому:
Ко всем солдатам и офицерам немецких дивизий под Черкассами!
Вы окружены!
Части Красной Армии заключили ваши дивизии в железное кольцо окружения. Все ваши попытки вырваться из него обречены на провал.
Произошло то, о чем мы давно предупреждали.
Ваше командование бросало вас в бессмысленные контратаки в надежде оттянуть неминуемую катастрофу, в которую вверг Гитлер весь вермахт. Тысячи немецких солдат уже погибли ради того, чтобы дать нацистскому руководству на короткое время отсрочить час расплаты. Каждый здравомыслящий человек понимает, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Вы — жертвы неспособности ваших генералов и своего слепого повиновения вашему фюреру.
Гитлеровское командование заманило всех вас в западню, из которой вам не выбраться. Единственное спасение — добровольная сдача в русский плен. Иного выхода нет.
