Да! Алеша (мы с ним сидели до двух) показал мне письмо урусевского, где пишется о нашей «Такой любви»[2]: «Если не видел, бросай все и приезжай смотреть... мы такого удовольствия не испытывали со времени Мейерхольда»... Ясно, что это чересчур, но все равно очень приятно.
03.12.58 г.
Ну! С Богом! Сняли одну из игровых сцен — у Петровича. Очень хочется, чтоб монтаж и съемки отдельными кусками не помешали единству сцены, легкости ее развития, чтоб монтировалась не только по кадру, но и по состоянию, ритму, по тональности.
Снимался под диктовку Алеши. Что вышло — Бог его ведает. Очень не хотелось его тормошить, и так его Генрих замотал. Вроде все сделали, как он хотел, — посмотрим, что получится.
Толубееву хорошо... удобно... Сидит в кадре — не шелохнется, одна задача — брать...
Посмотрим... посмотрим...
Спать охота страшно: три часа ночи. Только что от Алешки — трепались о сцене «Вечеринка». Алешка всем талантлив, только мыслит в искусстве несамостоятельно.
К бреду: бить снег, как полчища моли.
04.12.58 г.
Сцена примерки... Сделали вроде все, что хотелось. Посмотрим на экране. Устал зверски — завтра я в Москве.
P.S. Такую вещь придумал с ножницами, с тем, что Акакий вдруг не дает резать материал — не сняли! Черти.
08.12.58 г.
После того, что случилось вчера, — не знал, что буду делать, как буду работать[3]. Слава Богу, ехал скорым, мягким, было время выспаться. После припадка, укола, опоздания на «Стрелу» состояние было кошмарным. Кроме всего прочего, я простудился.
Приехал, проболтался до двух часов. В два часа сел на грим. Снималась сцена примерки. Толком ничего не понял. Снимался под диктовку.
09.12.58 г.
Кончили объект! Сняли 15 планов, одних моих (крупных) 12. Не съемка — отдых. Если б не был болен, просто удовольствие. По 2—3 метра конкретные задания, чистый кинематограф. Где-то в душе чувствуешь себя идиотом, когда устал очень — это отдых.
Так хочется посмотреть, что вышло. Сегодня уже завтра, то есть два часа ночи. Завтра в восемь вставать. Спать!
10.12.58 г.
Освоение приемной значительного лица. Горе! Горе! Горе! Горе! Алешка загубил «клеточку»[4]. Выпадение из сюжета, «это мне не нужно» и т.д. и т.п. Сапог. Все это муть. Не понять и не снять. Снимали какой-то бред — Акакий падает. Но ведь в сцене значительного лица он тоже падает! (Картина называлась «Падение Акакия».)
11.12.58 г.
Кабинет значительного лица. Попросил Алешу снять все в мою сторону. Сказалось большое количество застольных репетиций — не репетировали. Я просто показал — и стали ставить свет. Свет ставили до двух или трех часов, а до пяти шла съемка. Генрих занимался с этим стеклянным полом: то блики от него, то еще что. Вчерашний материал — брак. Блики на стенках. Эх, «Ли»! А то я бы сегодня укатил в Москву. Завтра пересъемка приемной значительного лица.
На съемках сегодня было тихо, плакал свободно все дубли, все кадры.
Смотрели материал — есть хорошие вещи, есть никакие.
20.12.58 г.
Отсняли «значительное лицо» — все бред. И отсняли департамент.
24.12.58 г.
Все это время я вел дневник, а было что записать. 10-го, 11-го снимали кабинет значительного лица. Снимали Тейха. Все, как я говорил, — он отвратителен. Снова вернулись к мысли снимать меня, снова от нее отказались.
12, 13, 14-го — был в Москве.
Начиная с 15-го снимали департамент. 15-го одна панорама — она явно получилась.
16, 17, 18, 19, 20, 23-го - департамент. Снимался с удовольствием. С Алексеем полное взаимопонимание. Генриха хочется удавить: упрям как черт. Любое предложение приходится пробивать, почти как в инстанциях. Алешка теряется — стыд и срам!
23-го (полторы смены) перешли в вестибюль. Со мной поступили просто некрасиво: с десяти утра продержали до двенадцати ночи и не сняли. Декорация интересная. Придумывал много, по сценам, которые будут тут сниматься.
Да! Интересно: я сказал Алешке, что видел чаплинскую картину — возвращение домой пьяного, — и стал показывать, как будто бы у него сделано возвращение домой. Это была чистая импровизация, ибо я такой картины никогда не видел. Все хохотали до слез, а Алешка воздымал руки и только произносил: «Чаплин!» Потом я ему и Витьке Соколову[5] сказал, что это никакой не Чаплин, они были потрясены.
Ха! Надо запомнить: проносил ногу в сторону, никак не мог вступить на ступеньку. Сел и стал садиться спиной на ступеньку все выше и выше, оглядываясь, далеко ли?
1) Придумал приход в департамент в старой шинели.
2) Сцену со значительным лицом — как снимали, не знаю. Кажется, должно быть смешно.
P.S. А что если по этой лестнице сделать возвращение от значительного лица... как шествие на собственных похоронах... Медленно, торжественно и никуда!
24.12.58 г. (вечер)
Снимали вестибюль. Обе сцены сняли в полном согласии. Реакцию на уход Алеша предлагал иную — «традиционную», снова несчастный раздавленный человек. Я подумал, что после слез и книг это может даже раздражать, да и как перейти к «легкомысленному» началу сцены с Петровичем. Предложил ритмический слом и чуть комическое решение — всем служителям рассказывает, как он повернулся задом к значительному лицу. Леша согласился.
Приход сняли тоже, как я предлагал.
Опять Генрих! Спорил, спорил - мы теперь нападаем на него вместе. Алеша молчит. Сняли (вернее, будем снимать, кстати, так, как он говорит).
Я снимаюсь уже 23,5 съемочных дня, доснять вестибюль, еще два объекта и павильоны — все! Дай бог, скорей бы.
Сцена бреда, кажется, уже придумывается окончательно.
09.01.59 г.
То, что было эти полмесяца, не поддается описанию.
25, 26, 29 и 2 янв. Снимали квартиру чиновника. Я давно ополчился на то, как она была сделана в сценарии, — не понимаю, в чем смысл, когда все крутится. Сюжет — опьянел, играют комбинаторы, приему двести лет.
Короче, до четырех часов утра сидели с Алешкой, придумали все иначе.
Ужас! Я был в ударе, на репетиции, освоении все ржали, стали снимать - все к черту. Ненавижу Алешку за эти вещи. Сушит, сушит и сушит. Снял все не так, в полумере, в полутемноте. Но и то сцена вышла весьма милой. Там есть мысль. Алеша и «Компании» предлагали играть невнимание к нему в лоб: оставили, забыли, не хватило чашек и пр. Я предложил играть наоборот: «внимание», из-за которого люди не видят, что составили ему со стола все и пр.[6]
30.12.58 г.
Снимали стирку. Слава богу, что я упрям. Алеша брызгал слюной и кричал, что не будет двух сюжетов, и не хотел снимать стирку «в храп». Сняли. Материала не видел.
03.01.59 г.
Снимали бой с молью. Упросил снять одним куском. Сняли — понравилось.
