Мария Штейнер проявила себя и в сценических выступлениях. С 1907 по 1913 г. г. она каждый год принимала участие в праздничных представлениях в Мюнхене.
С художественным мастерством, живо и мощно она воплощала священные, соответствующие ее собственной сущности образы Деметры в "Священной драме Элевсина" Эдуарда Шюре и Марии в драмах — мистериях Рудольфа Штейнера. В 1914 году, находясь на пике своего художественного мастерства, Мария Штейнер перестала принимать участие в сценических выступлениях и посвятила себя эвритмии. Взяв это искусство под свою опеку, она привела его к расцвету. Искусство рецитации и декламации в это время тоже переживало подъем. Эвритмические выступления и репетиции проходили в сопровождении чудесного искусства речи Марии Штейнер. Впоследствии, особенно начиная с 1924 года, большую часть своего времени она стала посвящать образованию, обучению своих многочисленных учеников в области искусства речи и драматического искусства, передавая им зрелый опыт дела своей жизни.
Два месяца назад госпожа Мария Штейнер тоже покинула физический мир.
Пусть же эвритмическое искусство в лице настоящего и будущих поколений будет в своем духовном восхождении оставаться связанным с именами этих двух великих помощников человечества! Пусть его духовные посевы обретут благоприятную почву во всех уголках мира: открытые, устремленные к истинной красоте и чистоте человеческие души, которые стали бы самоотверженно взращивать эти семена и заботиться об их распространении во многих образовательных учреждениях! В условиях нашей бездуховной, разрушающей жизнь, опустошающей души цивилизации, человеку все в большей степени угрожают физические и психические заболевания. С помощью духовного искусства и науки Рудольфа Штейнера можно восстановить утерянную связь человечества со светлыми духовными силами Вселенной. Тогда оно будет оживлено, просветлено, укреплено духовной субстанцией и будет в состоянии принять участие в той борьбе, которая ведется за будущее Земли против духов тьмы. Эта оздоровительная, вызывающая творческое раскрытие деятельность может защитить от многих опасностей нашего и будущего времени.
Как и все то, что было вызвано к жизни и передано нам благодаря самоотверженному труду Рудольфа Штейнера и Марии Штейнер, эвритмия может стать для любого человека, который занимается ею с самоотдачей, своего рода причастием, духовным хлебом — раnеm nоstrum suреrsubstantialem.
Татьяна Киселева,
Дорнах, 27 февраля 1949 г.
Написано в августе — сентябре 1939 г. в Дорнахе
Часто случалось так, что члены Антропософского общества, особенно многие эвритмистки, относящиеся к молодому поколению, обращались ко мне с просьбой рассказать о том, как возникла эвритмия и как она развивалась, "как было раньше".
Несмотря на мое желание удовлетворить их просьбу, многие обстоятельства препятствовали тому, чтобы более подробно и обстоятельно, чем это обычно происходит в разговоре, описать то, что мне посчастливилось пережить в связи с возникновением и развитием эвритмического искусства.
И вот произошло так, что судьба будто бы подарила мне короткое время, пару недель. Я хочу использовать их для этой работы. После многих забот и трудностей последних лет я могу провести некоторое время здесь, под крышей "Столярной мастерской", в окружении деревянных стен простых помещений, в непосредственной близости от первой дорнахской сцены и зала — мест неповторимых событий того времени, когда Рудольф Штейнер работал в Дорнахе с 1913 по 1925 год: событий, значимых не только для современности, но и для необозримого будущего.
Одна за другой возникают они в моей душе, картины прошлого, необыкновенно живо, и мне кажется, будто бы все, что здесь происходило, еще наполняет эти комнаты, как будто бы события, которые разворачивались здесь, навсегда запечатлелись в пространстве.
Итак, я хочу попробовать выполнить просьбу нового поколения, хотя понимаю, насколько бледно и слабо будет то, что сможет вызвать в их душах мое описание, по сравнению с силой и многоцветием пережитой нами реальности.
Ночь на Рождество, 24 декабря 1894 года.
Пустъ все поругано веками преступлений,
Пусть незапятнаммым ничто не сбереглось,
Но совести укор сильнее всех сомнений,
И не погаснет то, что раз в душе зажглось.
Великое не тщетно совершилось;
Не даром средь людей явился Бог;
К Земле недаром Небо преклонилось,
И распахнулся бедности чертог.
В незримой глубине сознанья мирового
Источник истины живет, не заглушен,
И над руинами позора векового
Глагол ее звучит, как похоронный звон.
Родился в мире Свет, и Свет отвергнут тьмою,
Но светит он во тьме, где грань добра и зла,
Не властью внешнею, а правдою самою
Князь века осужден и все его дела.
Владимир Соловьёв.
Рисунок был дан Р. Штейнером как эвритмическое завершение для этого стихотворения.
РИСУНОК: СТР. ОРИГИНАЛА 39.
1912–1913: Основание и начало
В удивительно красивой местности вблизи города Базеля, на расположенном у подножия Юрских гор крутом выступе Гемшен, на возвышающемся над цветущей долиной Дорнахском холме начал биться пульс новой, идущей из духовных источников жизни. В мире бушевала катастрофа Мировой войны, и потрясенное человечество стояло перед руинами рухнувшей культуры в растерянности, не имея других идей, кроме тех, которые вели к дальнейшему разрушению и хаосу. Здесь, в нейтральной Швейцарии, встретились люди, в большинстве своем принадлежавшие к тем народам, которые в атмосфере страха и ненависти вели такую безжалостную войну друг против друга. И эти люди разных национальностей, приехавшие сюда по стечению различных жизненных обстоятельств и нашедшие здесь приют, объединили свои силы в совместной работе со швейцарскими друзьями для возведения здания, которое призвано было стать внешним выражением духовного культурного потока, — "Гетеанума" (в то время называвшегося еще "Иоанновым зданием". Так был создан противовес тому негативному, что творилось в мире. И все это стало возможным благодаря тому, что среди нас жил и работал один человек, который мог дать нам мощные, воодушевляющие, вызывающие к жизни новую культуру импульсы, потому что с нами был являющий образ будущего Рудольф Штейнер. Разнообразие и бесконечное богатство того, что он изо дня в день до последних часов своей жизни дарил нам, не поддается описанию.
