Майор сначала выслушал сбивчивый, обильно сдобренный междометиями доклад сержанта, приказал ему заткнуться и спросил:
-- Кто ты?
-- Солнечный Ветер.
Он поднял на меня немного удивленные глаза и усмехнулся одними губами.
-- Как ты попал на остров?
-- Не знаю. Меня нашли.
-- У тебя есть имя?
-- Мое имя -- Солнечный Ветер.
-- Индеец?-- Я не понял этого вопроса и промолчал.-- Где ты родился?
-- На пляже,-- повспоминав, ответил я.-- На песке. Я открыл глаза и стал видеть.
Майор помолчал какое-то время, потом оглядел меня с башмаков и, глядя мне в лицо, потребовал:
-- Отвечай, откуда на тебе форма военнослужащего Соединенных Штатов?!
Сержант как-то пояснил мне, что две буковки на отво-роте моей рубахи являются начальными слов. Я еще тогда не мог понять, как буквы могут означать целые слова.
-- Я родился в ней,-- вспомнил я слова Дэниз.
-- Да ты вообще хоть что-нибудь помнишь?! -- неожиданно прокричал майор, даже привстав в кресле, упершись руками в подлокотники.
Я вспомнил такое движение и стал рассказывать майору, что мне привиделось на берегу, пока я наблюдал за морем.
-- Майор Кравски?-- перебил майор, до этого слушавший меня рассеянно, видно не доверяя моему рассказу.-- Кто это?-- спросил он у сержанта.
Сержант отрицательно завертел Головой.
-- Кто такой майор Кравски?-- повторил коротышка для меня.
-- Я помню это имя.
-- Сержант, свяжи меня с Центром! -- недовольна и зло приказал майор.
-- Так э-э-э... я говорил,-- забормотал сержант,-- передатчик...
-- Почему до сих пор он не налажен?!., А, впрочем, черт с ним,-голосом спокойнее добавил он,-- все одно подлежит ликвидации.-- И он снова стал вялым, скис и задвинулся в кресло.
-- Сэр, он все о какой-то катастрофе тут говорил,-- будто ябедничая, сказал сержант.-- Я приемник слушал -- а там ничего. А он будто сам видел ядерные взрывы. Это было?..
Майор снова с удивлением посмотрел на моля, потом на сержанта:
-- Какие еще взрывы, сержант? -- с издевкой переспросил он -- Ты что?!.. Чертовщина в мире творится, но она другого порядка. Знаешь, кто прибыл с нами на судне?.. Русские. Они будут наблюдать, как будет производиться ликвидация базы "Печальная вдова".
-- Как это -- ликвидация?-- вырвалось у сержанта. - А я?..
-- А вот до тебя мне дела вовсе нет,--отмахнулся майор короткопалой круглой ладошкой.-- У меня самого этот рейс и инспекция последние. В отставку выгоняют.
-- Да как же так? -- Сержант уже не тянулся -- размяк, раскис. Челюсть отвисла, он быстро-быстро моргал, будто глаза песком запорошило.-- Контракт же...
Майор тяжело поднялся с кресла, придвинулся вплотную к сержанту.
-- Какой там, к чертям, контракт, когда в армии идет повальное увольнение. И в первую очередь списывают таких, как мы с тобой... Ну все, все,-- успокаивающе похлопал он ладонью по груди сержанта.-- И вот еще что,-- майор на какое-то мгновение задумался.-- Выдай этому,-- он глянул на меня,-- старую свою форму, только нашивки сдери, и пусть оп вместе с девицами дует на корабль. Не хватало еще русским увидеть здесь офицера атомных войск наших первых союзников. Да, и сдай его медикам.
5
С медотсека на инспекционном судне началась моя долгая госпитальная жизнь.
Судовой врач, длинный, тощий и нескладный, привычный больше резать, причем чаще всего мелкие болячки, вроде фурункулов и флюсов, осматривал меня недолго. Дольше он ворчал на майора, что тот привел к нему "племенного быка", "мордоворота, от которого не то что людям боязно, но и болячкам жутко". Тем не менее майор настоял, чтобы я находился в медотсеке на карантинном режиме.
Я не скучал: почти все время около меня была Дэниз -- на нее, понятно, карантин не распространялся. Да и майору и судовому врачу было на руку, чтобы одному зря не тратить время на здорового больного, а другому собрать через Дэниз побольше сведений о странном визитере острова. Дэниз сведений из меня не вытягивала, она без умолку щебетала сама, рассказывала мне о городах, о странах, о людях, какие они бывают. Я был благодарным слушателем и старался запоминать все, о чем она мне говорила.
Однажды, слушая внимательно Дэниз, глядя на ее живое лицо, время от времени вспыхивающее улыбкой, я неожиданно почувствовал в себе какое-то странное напряжение. Это напряжение возрастало. Что-то нужно было делать, вообще, что-то мне нужно было, а я никак не мог понять, что именно. Впервые после моего возрождения я ощутил такое. Было тревожно и как-то неуютно от того, что мне не удавалось понять причину.
-- Быстро же ты, малыш, взрослеешь,-- сказала Дэниз, заметив мою встревоженность. И я не понял: сказано это было в упрек или в одобрение.
Два раза заглядывал в медотсек сержант и все жаловался на свою судьбу, называя меня почему-то сынком. От него я узнал, что на острове была оставлена лишь взлетная полоса -- для заблудившихся самолетов,-- а все остальные постройки вместе со всем добром, что в них было, смешали сейчас с камнями. Еще сержант жаловался, что ему не разрешили взять на корабль пса, а у него рука не поднялась пристрелить его. "Сколько пес протянет на одних крабах-то?"-- горевал сержант.
-- Так и не вспомнил, как тебя зовут?-- спросил у меня как-то майор. Я ему сказал, что уже устал отвечать на такие вопросы.-- Тогда слушай и запоминай,-- сказал он.-- Тебя зовут Пит Уоттер. Родился ты в шестьдесят пятом в провинциальном городишке Глендайв штата Монтана. Учился в Сиэтле, там же завербовался в армию. Последнее место твоей службы -- штат Даллас, лейтенант-оператор Центра контроля. Исчез при невыясненных обстоятельствах с боевого дежурства. Спустя три года семь месяцев найден в расположении базы "Печальная вдова" в бессознательном состоянии. Запомнил?..
-- Конечно,-- сказал я.-- Только вот зачем? Я не Пит Уоттер.
-- Меня эти твои задвиги не касаются. По фотографиям и отпечаткам пальцев и по твоим же воспоминаниям твоя личность идентифицирована. Отвечай, где ты был три с половиной года?! Каким образом исчез из шахты Центра, как перенесся за две тысячи миль от места службы?! Отвечай быстро!
Мне совершенно одинаково было -- отвечать быстро или медленно: я пожал плечами...
Неделю я пробыл на судне. Потом меня посадили в вертолет -- я даже не успел ни с кем попрощаться -- и переправили на авианосец. Час полета на перехватчике. Аэродром. Закрытая машина. Долгая дорога. Большое, казенного типа здание, окруженное добротным забором и лесом с трех сторон. Палата-камера -- светлая, чистая, просторная, с решетками на окнах. Душ с дороги. Сытный обед. Небольшой отдых... И потянулись вереницы людей в военной форме, в белых халатах. И снова допросы, перемежающиеся с медосмотрами: психодиагностика, тесты, очные ставки...
