Штурмовая группа траверсантов или, как их тогда именовали «траверсунов», столкнулась с несколькими непредвиденными трудностями и стала выбиваться из графика. При этом у группы вспомогателей, для связи и подстраховки наблюдавшей за ними с ледника, кончился бензин и послать за ним вниз в лагерь молодого «вспомогана», как говорится, сам Бог велел – как сейчас за пивом «Клинским». Паша бодро сбежал вниз, набрал полные канистры бензина и, даже не пообедав и не взяв с собой ни пачки печенья, ни куска сахара, чтобы показать свою спортивную форму, «двинул» наверх, на ледник где-то уже в середине светового дня. В хорошую погоду по знакомому пути он и в среднем темпе успевал дойти до палаток вспомогателей, но тут в дело вмешался Его Величество Случай... Уже где-то в районе Алибекского перевала Паша заметил тура. А тур, этот хитрый рогатый горный козел, наверное, тоже заметил Пашу. Но Паша даже не предполагал, какой этот тур на самом деле козел, и решил догнать его... Зачем догнать, с какой целью и что он потом собирался делать с этим гордым животным весом в сто пятьдесят килограммов, Паша не знал. Но в нем проснулся охотник. К тому же, Паша помнил, что он уже имеет значок «Альпинист СССР первой ступени», а значит, вроде как он в горах уже и царь, и Бог, и без малого заслуженный мастер спорта. И он, как был: голодный, в меру уставший, с тридцатью литрами бензина за спиной, смело ринулся за горным козлом по скальным полкам, которые с каждым шагом становились все круче и круче... Козел прыгал. Паша лез. Козел уходил. Паша поддавал темпа... В итоге козлу это надоело, он совершил какой-то головокружительный скачок и скрылся за скальным гребнем, а Паша огляделся... И сел. И понял, что он –влип. Двигаться вниз по крутым скалам всегда не столько труднее, сколько страшнее психологически. А тут ещё стало садиться солнце, и Пашину стенку накрыла тень. И вспомнил Паша, что у него кроме промокшей от пота «ковбойки», рваной штурмовки и 30 литров бензина – ничего нет. А окружающая температура такая, что вода замерзает... Так наш грозный значкист, что называется, «схватил» первую в своей жизни «сидячую голодную ночевку».
Позже вечером между альплагерем и основной группой вспомогателей возник интенсивный радиообмен на тему: «Где значкист Беленький? Где вспомогатель? Да черт с ним, с вспомогателем, где же бензин?!» А утром на поиски «бензовоза» вышел настоящий спас-отряд. Тогда, при большевиках, в этом деле был порядок...
Как далее развивались события, Паша Беленький рассказывал так:
«Сижу это я на полке – на скальной полке шириной с бутерброд, и чувствую: «даю дуба»! Жрать хочется, пить хочется, спать хочется, а этот козел, сволочь такая, еще камни на меня сверху сыпет! Стало светать. Думаю: ну, сейчас искать меня начнут. Жду. Очень жду. И вправду, часов в 10 утра вижу: движется по леднику цепочка людей с рюкзаками. Я, конечно, орать во всю глотку, а голоса нет, одни хрипы... Наконец, внизу услышали что-то, повернулись к моей стене, бинокли вытащили, ищут. Я руками машу: «Родные! Снимите! Век не забуду!» А они?.. Спасители мои... Зачем-то собрались в кружок, распаковали рюкзаки. Вижу – примус разводят... Я, понимаете ли, там, на стене, «дуба даю», а они... Они, понимаете ли, казенный спасфондовский продукт жрут! Потому что по правилам он обратно в спас-фонд не возвращается: его всегда сами едят или отдают знакомым девушкам!..»
Сняли Пашу со стены часа через два. Отобрали бензин. Дали радиограмму в лагерь, и – пинка под зад так, чтобы катился вниз и до самого Сухуми не останавливался, что наш друг и сделал.
И зачем я все это уже почти 50 лет храню в своей памяти? Наверное, для чего-то это все-таки надо?..
ЭТИ ФАТАЛЬНЫЕ СОВПАДЕНИЯ...
О том, что альпинисты все, как правило, фаталисты и верят в предчувствие, в приметы, в судьбу, говорят многие, и, видит Бог, они говорят правду.
Причем все это, конечно, не в буквальных каких-то примитивных своих проявлениях, как это принято в русских деревнях, в том смысле, что: пошел на восхождение и встретил там попа, или бабу с пустыми ведрами, или кошка на леднике дорогу перебежала – пути не будет. Нет. Тут все гораздо глубже. А иногда просто наоборот – назло судьбе, как бы в зеркальном отражении...
Много лет на всех тренировках по спасработам, если была возможность, я добровольно брал на себя роль пострадавшего или «трупа», меня поднимали из трещин, спускали с отвесов на носилках и т.п. И в итоге, ряд даже достаточно трудных стен прошел для меня практически без единой царапины. Пара шрамов от падающих камней у меня есть, но это – мелочи. Более или менее серьезно меня «зацепило» один раз: на стене Хан-Тенгри во время лазания кто-то сверху сбросил камни. Один ударил по каске, второй – по локтю, но достаточно сильно, так, что вроде как ударило током. Рука задергалась – я повис на страховке, а в сознании... Немного стыдно сказать, но это правда – в сознании возник вертолет, увозящий меня вниз по ущелью домой, к людям... Меня эта картинка самого поразила. Шел я наверх относительно легко, и взять вершину – свой первый семитысячник – очень хотел. Ну, а что там происходило в этот момент в подсознании, о том думать в тот момент ни времени, ни желания не было.
...Было ли мне страшно на тех маршрутах? Пару раз пожалуй!.. Это когда при спуске с вершины Дых-тан на нас, развешанных в кулуаре на крючьях, сверху «пошел» камень, величиной с троллейбус. Когда он летел – кружился в туче осколков. И ничего нельзя было сделать, никуда не уйти, не спрятаться, а просто надо было ждать: попадет он в тебя или, как электричка, пролетит мимо... Но, как говорится, Бог миловал. Пронесло.
Еще страшновато было на южной стене Аманауза, когда мы потеряли золотомедальный маршрут одного из прошлых лет и, выходя ни скальный карниз, уже на самом верху стены я «завис». Мне показалось, что я не вылезу, сорвусь, и мне придется повиснуть на перильной веревке под нависающим выступом, а на обычной обвязке человек минут через пять – шесть задыхается. А уцепиться не за что, и ноги в воздухе, и до скалы не дотянуться: и обидно, и стыдно. Не знаю, что «сработало» в тот момент. Я не предполагал в своих руках такую силу: я сжал зацепку так, что из-под ногтей показалась кровь – на одной руке, а на другой ногти впились в ладонь, сжимая веревку, – след виден еще и сегодня...
Что же касается разных примет и совпадений, так вот что случилось со мной однажды, когда я переезжал из альплагеря Безенги, что на Центральном Кавказе – в альплагерь Домбай на Кавказе Западном. Я добрался до поселка Теберда и у развилки дорог сбросил рюкзак, ожидая «попутки» на Домбайскую поляну, до которой оттуда километров двадцать. Вижу – идет грузовик. Полуторка. Голосую: «До поляны не возьмешь?»
