Извечная беда российских правителей состоит в их твёрдой уверенности в том, что они во всём разбираются лучше всех, а потому ничтоже сумняшеся стремятся всё реформировать по собственному разумению — порой весьма скудному. Причём в реформах этих они опираются не на профессионалов, а на людей, душевно им преданных и всецело обязанных. Стоит ли удивляться, что у 24-летнего «философа» директорство академии не задалось? Не его это была роль, и даже не его уровень! В очередной раз стало ясно, что личная преданность профессионализма не заменит. К тому же государыня то брала его с собой в путешествие по Волге, то он болел и на два года отправлялся лечиться за границу… Потом Екатерина Алексеевна к Орловым охладела, так что на исходе 1774 года Владимир Григорьевич был как бы по собственному прошению уволен от тяготившей его директорской должности, получив при этом чин генерал-поручика. (Отметим для сравнения, что Александр Васильевич Суворов в том возрасте — 31 год — не дослужился даже ещё и до полковника.) Как видим, «к своим» Екатерина II благодарной быть умела.
Получив «свободу», Владимир Григорьевич навсегда уехал в Первопрестольную. «Остаток своих дней гр. Орлов провёл без службы, живя в Москве и главным образом в своей подмосковной “Отраде”, окружив себя всеми удобствами городской жизни, каких требовали привычки просвещённого вельможи того времени. В “Отраде” гр. Орлов занимался воспитанием своих детей, племянников и внуков, ведал своим обширным хозяйством и многочисленными крестьянами, к которым относился весьма гуманно; много читал и внимательно следил за политическими и общественными событиями сменявшихся при его жизни царствований»{24}.
Граф был женат на Елизавете Ивановне Штакельберг; старший его сын Александр умер в молодых годах, а Григорий[22] не только дослужился до чина тайного советника, был сенатором и камергером, но был также и известным в своё время литератором. Владимир Григорьевич имел трёх дочерей, все они впоследствии успешно вышли замуж.
Последний из легендарных графов Орловых — бывших первыми из славной плеяды «Екатерининских орлов» — скончался в 1831 году, надолго пережив не только всех своих братьев, но и вообще подавляющее большинство людей того самого «золотого века Екатерины».
* * *
Ну что ж, можно считать, что теперь мы наконец вплотную подошли к теме нашего повествования, а хронологически — где-то к началу XIX века. В то время из пятерых братьев Орловых в живых оставались лишь двое: графы Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский и Владимир Григорьевич Орлов.
Княжеская линия Орловых угасла; графскую мог продолжить один только Григорий Владимирович, а дворянскую фамилию Орловых — пятеро сводных братьев молодцов-Фёдоровичей: Алексей, Михаил, Григорий, Фёдор и Владимир, получившие в наследство от своего непутёвого отца по немалому состоянию, а теперь взятые под крыло собственным дядей.
Казалось бы, можно жить спокойно… Но была же генетическая память Орловых, были, безусловно, семейные предания, известные каждому из них!
Ведь в 1762 году братья Орловы не только возвели на трон Екатерину II, но и фактически сохранили саму царствующую династию, традиционно именуемую «Романовыми». Хотя, как известно, мужская романовская линия пресеклась со смертью Петра II в 1730 году, после чего российский престол занимали всякие случайные «дальние родственники», точнее — родственницы. Даже Елизавета, «дщерь Петрова», законных прав на трон не имела, так как была рождена до брака, а власть захватила в результате переворота… Ну да ладно, при ней всё как-то успокоилось, и даже престол был наконец-то передан по наследству, в соответствии с петровским законом, — её родному племяннику, Голштинскому принцу Карлу Петеру Ульриху, ставшему Петром III. Да только не сложились взаимоотношения тогда ещё великого князя со своей женой, принцессой Софьей Фредерикой Августой Ангальт-Цербстской, перекрещённой в Екатерину Алексеевну. Кто в этом виноват, мы знаем только со слов последней… Зато о том, кто был действительным отцом великого князя Павла Петровича, официального сына этой пары, мы не знаем вообще — уж слишком много предлагается вариантов.
Вот и государь Пётр Фёдорович имел в отношении своей жены немалые сомнения и подозрения, а потому постепенно утвердился в желании дать ей возможность отдохнуть от собственных её интриг и похождений в монастыре, а самому обвенчаться с графиней Елизаветой Романовной Воронцовой, дочерью сенатора и племянницей канцлера. Тогда б на российском престоле утвердилась фактически новая династия, гораздо более русская по крови… Однако не сбылось, потому как «мятеж поднялся средь Петергофского двора».
Не будем обсуждать, что было бы для России лучше, что — хуже, это очень серьёзные и до сих пор не слишком исследованные темы, а нас сейчас интересует совсем иное. А именно тот факт, что Орловы понимали: и Павел I, и последующие Александр I и Николай I находятся на троне исключительно благодаря их фамилии. Какое уж тут «Божественное происхождение» власти?!
Понятно им было и ещё большее: если граф Алексей Григорьевич Бобринский реально приходился им cousin[23], то таковым можно было считать и государя Павла Петровича, матушка которого являлась фактической супругой их дядюшки князя Григория Григорьевича (недаром то, что по понятиям тех времён считалось «блудным сожительством», сегодня именуют «гражданским браком»), — вот и Павел отнёсся к Бобринскому, как к брату! А в этом случае все Павловичи вообще приходились племянниками потомкам братьев Орловых. Конечно, не родными, но тогда даже и с дальним родством считались гораздо больше, нежели сейчас…
С таким опасным пониманием входил в жизнь наш герой.
Глава вторая.
«МЫ ВСЕ УЧИЛИСЬ ПОНЕМНОГУ»
Михаил Фёдорович Орлов, сын четвёртого, как мы понимаем, из легендарных братьев, родился в Москве 25 марта 1788 года. В ту пору на границах империи изрядно пахло жжёным порохом: второй год продолжалась очередная война с Турцией, и менее трёх месяцев оставалось до начала новой войны со Швецией. В этих кампаниях получат боевое крещение будущие прославленные военачальники 1812 года — Михаил Богданович Барклай де Толли, Михаил Андреевич Милорадович и Николай Николаевич Раевский, между тем как будущий фельдмаршал Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, пребывая в чине генерал-майора, уже «ломал», как тогда говорилось, свою третью войну…
Поучаствовать в Турецкой кампании вознамерился было и 19-летний лейтенант французской артиллерии Наполеон Бонапарт. Как раз в 1788 году он подал прошение о зачислении его в русскую армию, но так как подобных желающих было много, то императрица Екатерина II распорядилась принимать «кондотьеров» с понижением в чине на один ранг — и честолюбивый Бонапарт от такой возможности отказался. Он продолжал службу в гарнизоне заштатного городка Оксонн, спасая себя от скуки написанием трактата «О метании бомб».
