Ленин с кошкой. Самое «уютное» фото вождя
Жизнь страны входила в нормальную колею. Время выживания, время чрезвычайных мер завершалось. «Без Ленина Российская коммунистическая партия не протянула бы дольше конца 1921 года», – считает один из зарубежных биографов Ильича Роберт Сервис. Ценой неимоверных усилий и благодаря своему огромному политическому таланту председателю Совнаркома удалось вывести и партию, и страну из кризиса. С 1922 года ситуация и в экономике, и во внешней политике начала постепенно улучшаться. Однако здоровье самого Ильича двигалось в прямо противоположном направлении.
Летом 1921 года силы Ленина оказались на исходе. Политбюро вынуждено было продлить ему отпуск, который он проводил в Горках. Врачи, осматривавшие вождя, затруднялись поставить ему точный диагноз, однако все были единодушны в том, что Ильичу надо поменьше работать. Однако как раз такое требование было для него неприемлемо. Ленин распорядился провести прямую телефонную линию до Подольска, чтобы в случае необходимости иметь возможность срочно связаться с Кремлем. С собой он взял огромное количество книг, в первую очередь справочной литературы, которая должна была помогать ему в работе.
Горки были расположены в прекрасном уголке Подмосковья. Свежий и чистый воздух, практически нетронутая природа, красивая речка поблизости – все это должно было способствовать выздоровлению. Однако здоровье Ленина никак не шло на поправку. Ни светила отечественной медицины, ни нанятые за огромные деньги немецкие профессора не могли поставить ему диагноз. В начале 1922 года он пожаловался профессору Даршкевичу на апатию, отсутствие душевного покоя и периодические «обсессии» (навязчивые состояния). «Каждый революционер, достигши пятидесяти лет, должен быть готовым выйти за флаг: продолжать работать по-прежнему он уже не может; ему не только трудно вести какое-нибудь дело за двоих, но и работать за себя одного, отвечать за свое дело ему становится не под силу. Вот эта-то потеря трудоспособности, потеря роковая и подошла незаметно ко мне; я совсем стал не работник», – рассказывал Ленин профессору.
Даршкевич решил, что имеет дело с мозговым истощением, вызванным годами перенапряжения и непрерывной работы. Он поставил Ленину строгие ограничения, запретив, к примеру, выступать на публике более чем один раз в месяц. Однако Ильич к этим рекомендациям отнесся весьма вольно, постоянно нарушая их и продолжая достаточно много работать за письменным столом.
Вскоре ему пришлось перенести хирургическую операцию. Доктор Клемперер решил, что виной всему застрявшая в мягких тканях шеи пуля, отравляющая мозг свинцом. В конце апреля пулю извлекли. Казалось, состояние больного действительно улучшилось, однако 25 мая Ленин пережил обширный удар. Была парализована правая сторона его тела, он практически не мог говорить. Даже вопрос о том, выживет ли он, оставался открытым.
Через несколько дней ведущие специалисты собрались на консилиум. Именно тогда было впервые высказано предположение о наличии у Ленина сифилиса. Надо сказать, что болезни мозга тогда были исследованы гораздо хуже, чем сейчас. Сифилис же считался заболеванием, вызывавшим целый букет побочных эффектов, и поэтому на него было удобно сваливать любые сложные случаи. Ряд врачей сразу не согласился с таким диагнозом. Профессор Россолимо, например, прямо заявил Ленину, что лучше бы у него действительно был сифилис, который по крайней мере понятно, как лечить. Впоследствии выяснилось, что Россолимо и его единомышленники правы. Однако легенда о «ленинском сифилисе», как и о «германском шпионе», гуляет по сегодняшний день.
Альтернативными диагнозами, которые обсуждали врачи, была неврастения (снова весьма широкое понятие, под которым подразумевались различные виды нервного истощения) и церебральный атеросклероз (заболевание артерий головного мозга). В любом случае все споры о диагнозе заканчивались одним: больному нужно отойти от дел и избегать переутомления. Ленин слушал врачей с явным недовольством. «Ведь они же (и я сам) не могут запретить мне думать, – сказал он как-то раз. – Мысли мои вы не можете остановить. Все равно я лежу и думаю!»
Больше всего Ильич в это время боялся даже не смерти, а медленного угасания, сопровождавшегося физической и интеллектуальной беспомощностью. Смерть была в его глазах гораздо лучше. Он, без сомнения, вспоминал о супругах Лафарг, покончивших с собой в 1911 году, чтобы не испытывать унизительной старческой немощи. В конце мая 1922 года Ленин обратился к Сталину с просьбой достать для него яд на случай, если состояние здоровья станет совсем плохим. Сталин рассказал о ленинской просьбе Бухарину и Марии Ильиничне. Посоветовавшись, решили попытаться убедить Ленина, что его положение отнюдь не безнадежно. В конечном счете близкие и врачи совместными усилиями заставили Ильича поверить в то, что после длительного отдыха он сможет вернуться к активной деятельности. Другого способа заставить его исполнять предписания медиков попросту не существовало.
И Ленин, действительно, некоторое время пытался отдыхать от политики. Его организм потихоньку восстанавливался после паралича. Ему приобрели собаку, Айду, которая сопровождала его на прогулках. Ленин много гулял по лесу, ходил за грибами, интересовался сельским хозяйством на прилегающих к Горкам территориях. Он много времени проводил с детьми, в первую очередь своим племянником Виктором (сыном Дмитрия). В роли сиделки выступала в первую очередь Надежда Константиновна. Супруги уже давно не проводили вместе так много времени, как в то лето 1922 года.
Состояние Ленина то улучшалось, то снова ухудшалось. В июле и августе последовали новые удары, после каждого из которых он был обречен на несколько дней неподвижности. Периодически он принимался за работу, писал письма товарищам, оставшимся в Москве. Его требования бывали иногда излишне категоричными, формулировки жесткими и даже грубыми – состояние здоровья сказывалось на текстах очень сильно. Летом 1922 года на повестку дня вновь встал вопрос о государственном устройстве молодой республики. Сталин представил свой план, в соответствии с которым национальные окраины должны были войти в состав Российской Советской Федеративной Социалистической Республики на правах автономий. У этой идеи было достаточно большое число сторонников. 23 сентября план был одобрен на заседании комиссии Оргбюро ЦК партии.
Ленин и Крупская в Горках. Конец уже близок
Уже несколько дней спустя Ленин выдвинул контрпроект, который предусматривал равноправие России и других союзных республик в рамках нового государственного организма – Союза Советских Социалистических Республик. В начале октября Ильич даже вернулся в Кремль и попытался в прежнем объеме приступить к своим обязанностям. «Я даже стал «благоразумным», по крайней мере по терминологии господ докторов. Я работаю, но щажу себя, – заявлял он. – Покорно благодарю, больше не хочу болеть. Это скверная штука, – дел очень много».
