Ознакомительная версия.
Многие авторы, как испанские, так и американские, обнаружили явную склонность к переоценке последствий этой смерти для развития отношений между Вашингтоном и Мадридом.
Но переговоры продолжались, хотя для достижения соглашения понадобилось еще два года: не сразу удалось преодолеть несовпадение, вернее неполное совпадение побудительных мотивов договаривающихся сторон. Для Франко, как заметил Р. Гаррига, предстоящее соглашение было чем-то большим, «нежели операция обмена кое-каких баз на вооружение и экономическую помощь, он жаждал союза с американцами, т. е. того, на что Трумэн и Ачесон не могли взирать благосклонно, несмотря на давление Пентагона, поскольку роль борцов за мировую демократию нельзя было примирить с ролью союзника последнего фашистского режима, пережившего разгром Гитлера и Муссолини»[342]. Но были и весьма влиятельные в Европе и мире сторонники предстоящего соглашения. Черчилль, которого Сульцбергер посетил в его доме 19 июля, заметил, что Соединенные Штаты вправе вести переговоры о заключении негласного двухстороннего соглашения с Испанией[343]. Именно негласного, если доверять записи Сульцбергера. Даже Черчилль тогда не допускал гласного соглашения.
Были и противники соглашения с США не только в Европе и за океаном, но и в Испании. Уайтекер справедливо замечает, что в полной мере нельзя судить о сопротивлении в стране заключению испано-американского соглашения из-за отсутствия свободы прессы и публичных выступлений, однако, такое сопротивление вне всякого сомнения было, и к тому же, по его мнению, достаточно внушительное и широко распространенное. Сопротивление оказывали не только враги режима, но даже кое-кто из его сторонников.
О позиции первых известно широко: весь спектр эмигрантской оппозиции — от коммунистической партии Испании до либералов, особенно тех, кто считал своим идейным лидером С. Мадариагу, — неоднократно публично высказывал-свое резко негативное отношение к предстоящему военному союзу с США. О сопротивлении этому союзу со стороны тех, кто поддерживал режим, известно меньше.
Возможности для выражения своей точки зрения, отличной от Франко, у последних были относительно невелики, но все же имелись, поэтому и об их аргументах можно составить некоторое представление. Политологи обычно делят такого рода противников соглашения с США на три группы: националистов, традиционалистов и католиков. Националисты были против предоставления баз любой иностранной державе и присутствия иностранных войск на испанской земле; традиционалисты ссылались «на исконный испанский нейтралитет» и изоляцию; католики опасались контактов с протестантским миром, неизбежных при союзе с Соединенными Штатами[344].
Эти группы с явным недоверием взирали на намерение Франко «заманить на католическую землю Испании англосаксонские протестантские орды с их сомнительными манерами и с еще более сомнительной моралью». Деление на эти группы было весьма условным. Особенно слабо различима была грань между националистами и традиционалистами, т. к. и традиционалисты все еще руководствовались заветами Менендеса-и-Пелайо, согласно которым «единственным путем спасения Испании является искоренение в стране всех остатков иностранной скверны; страна должна черпать силы из своих собственных источников; лишь при выполнении этого условия в Испании может возродиться католическая культура, призванная в конце концов освободить мир»[345]. К тому же далеко не все католики боялись контактов с США.
Напротив, члены группы «Католическое действие», и особенно те из них, кто входил в «Национальную католическую ассоциацию пропагандистов», всеми доступными им способами оказывали воздействие на своих единоверцев в Соединенных Штатах, побуждая их к решительным шагам, направленным на вывод Испании из международной изоляции любым способом, в том числе и на путях заключения военного соглашения.
Сопротивление установлению более тесных связей с США проявляли преимущественно сторонники кардинала Педро Сегуры — архиепископа Севильи, духовного пастыря консервативной оппозиции Франко, который открыто протестовал против обмена «католической совести» Испании на «еретический доллар». Воинственный престарелый прелат неоднократно выражал свое неудовольствие Франко за его отказ уступить трон «законным» владельцам. Когда Франко посетил Севилью в 1953 г. во время весенней ярмарки, Сегура отказался предоставить ему духовника, и диктатору пришлось вызвать своего из Мадрида. А несколькими месяцами позже архиепископ демонстративно отказался присутствовать на церковном собрании, т. к. там находился Франко[346].
Однако Франко не страшился фронды своего разрешенного режимом усеченного «гражданского общества». К тому же он надеялся, что предстоящий конкордат с Ватиканом, к необходимости заключения которого он, наконец, склонился, поможет дисциплинировать несговорчивых «ультракатоликов», сторонников Сегуры.
Ватикан в свое время неоднократно предлагал Испании возобновить конкордат 1851 г., расторгнутый Республикой в 1931 г. Франко не желал поступиться установленным им самим правом назначать высших иерархов испанской церкви. В свое время Франко считал уместным ссылаться на негативное отношение руководителей рейха к соглашениям с Ватиканом. Об их аргументации дает некоторое представление высказывание Гитлера: по его мнению, конкордат невыгоден потому, что «если однажды государственная политика перестанет устраивать Рим или клир, священнослужители выступят против государства»[347].
После разгрома европейских держав «оси» диктатор сменил аргументацию, но по-прежнему откладывал заключение конкордата, полагая, что он укрепит позицию тех католических деятелей, которые противились попыткам идентификации церкви и режима, предпринимаемым на исходе войны и в первые послевоенные годы. Поиски выхода из международной изоляции заставили испанское правительство внять доводам тех, кто полагал, что конкордат смягчит сопротивление консервативных католических кругов подписанию соглашений с Соединенными Штатами, которого они страшились из-за неизбежных контактов с протестантским миром. А значит, создаст благоприятные условия для выхода из изоляции. Особо активен был министр иностранных дел Мартин Артахо. Однако после принятия резолюции ООН от декабря 1946 г., Ватикан, по-видимому, не считал возможным проявлять большую настойчивость касательно конкордата со страной, которой большинство членов ООН объявило фактический бойкот. Эта сдержанность Ватикана была весьма относительной, т. к. дипломатические отношения с Испанией никогда не прерывались, нунций не покидал Мадрид на более или менее длительный срок и в течение 1945–1950 гг. были подписаны частичные соглашения, детализировавшие соглашение от 7 июля 1941 г., давшее папе право назначать в церковную иерархию Испании своих чиновников[348]. Мартин Артахо, выступая в кортесах 14 декабря 1950 г., особо подчеркнул, что «Святой престол никогда не колебался относительно сохранения своего дипломатического представительства в Испании»[349]. Поиски выхода из международной изоляции побудили испанское правительство самому выступить с инициативой возобновления переговоров о конкордате.
Ознакомительная версия.
