Также мы снова проехали по Штатам, на сей раз с Black Sabbath. Специфика путешествия с ними была такова, что каждый день они устраивали тихий час; в раздевалке закрывались двери, задёргивались шторами окна, и втроём они дрыхли на диване бок о бок, как кролики. Бобби Рондинелли (Bobby Rondinelli) вообще-то не привык спать днём, но и ему приходилось, вместе с Гизером и Тони! В Милуоки нас одолела скука, потому что там была одна гримёрка на две группы — большая комната, разделенная занавеской. Так что весь свет был выключен, и нам пришлось сидеть в темноте целый час. Это всё довольно странно. Даже если Моторхэд будет гастролировать до 2035 года, я не представляю себе тихого часа в группе. Однако, должен сказать, каждый вечер на сцене они выдавали отличное шоу и прекрасно провели всё турне.
Год закончился на кислой ноте. Мы собирались в турне по Англии, но, как я уже говорил, оно было отменено, потому что промоутеры не стали гарантировать нам деньги, а мы, естественно, не собирались финансировать поездку самостоятельно — знакомая история. Тем не менее, мы направились прямо в Европу и отработали замечательно, как всегда. Делайте вывод; мы — единственное крепкое звено во всей схеме: мы всегда приезжаем и играем свою программу, мы всегда вовремя, и мы всегда достаточно благоразумны (ну ладно, — почти всегда). Если бы промоутеры хоть наполовину делали свою работу так, как мы делаем свою, все были бы счастливы.
В начале 1993 мы провели неделю, отыграв несколько незначительных концертов в Анахайме (Anaheim), в клубе под названием «California Dreams», которого больше не существует, а также выясняя, где и как записывать новый альбом. Предложений, конечно, было несколько, но мы остановили свой выбор на немецкой компании ZYX, что в итоге стало настоящим бедствием. Они предложили нам больше денег, чем другие — причём они предложили нам эти дурацкие деньги вперёд — и мы купились. Немудрено было сломаться: что ещё остаётся делать, когда сидишь без гроша в кармане? Хотя, надо признать, всё выглядело довольно заманчиво. С одной стороны, многие годы Германия была нашим лучшим рынком, так что имело смысл подписать контракт с немецкой фирмой. И они вроде бы выполняли все свои обязательства, и постоянно летали через Атлантику для встреч с нами. Так как компания ZYX была прежде всего танцевальным лейблом, (о чём нас сразу же предупредили), они сказали, что мы должны сами заниматься распространением, создать собственную дочернюю компанию и все такое. И в конце концов они стали настаивать на том, чтобы мы все делали сами, что было настоящим кошмаром. Они ничего не знали об американском рынке. Да ещё этот человек, бывший там главой, который основал компанию в 1926 году или около того. Он был древний, как грёбаный Ноев ковчег, и последнее слово всегда оставалось за ним. Я не помню, сколько раз Тодд летал через Атлантику для переговоров с ними, но это было чаще, чем они летали к нам! Тодд был нашим менеджером тогда всего чуть больше года, и те месяцы стали для него настоящим боевым крещением. Благодаря этому он здорово вырос, как профессионал.
Как бы то ни было, мы пока не подозревали, в какое дерьмо вляпались, и поэтому просто работали над альбомом, как обычно. В первый раз Микки участвовал с самого начала, и, как оказалось, он еще лучше, чем мы ожидали. Он принимал активное участие в написании песен для альбома, вышедшего потом под названием «Bastards». Фил Тэйлор же совсем не интересовался записью уже задолго до того, как мы уволили его. А Микки проникся, едва мы вошли в студию. Он записал свои партии за рекордное время. Он был убойный чувак, и по сей день убойный…, скажу даже — уморительный!
Также для записи этого альбома мы нашли нового продюсера. В лучшие времена нашей карьеры у Motorhead вошло в обычай менять продюсеров после каждого второго альбома — по два альбома сделали Джимми Миллер, Вик Мэйл и Питер Солли. После этого, кажется, они уже ничего хорошего сделать не могли. Я думаю, мы стирали их, как ластик! Я не помню имя ещё одного парня, кандидатуру которого мы рассматривали для новой записи, но выбор стоял между ним и Говардом Бенсоном (Howard Benson). И мы выбрали Говарда. Говард, конечно, заслужил: он сильно этого хотел и приходил на все репетиции (хотя, должен сказать, с тех пор он забыл об этом). Говард был под рукой, Говард собирался работать, что бы ни случилось. Он просто приходил и торчал рядом, пока мы не сказали «да». Так он, в самом деле, и добился своего — в итоге мы сказали: «Да мать твою, пусть уж тогда он и занимается этим!». Он действительно хотел эту работу и получил её, и, что удивительно, остался с нами ещё на четыре альбома. Я не знаю, как он сумел сломать барьер двух альбомов, но он сделал это и мы были очень довольны им, несмотря на некоторые его странности (я дойду до них позже, но не задерживайте дыхание — они того не стоят). Он здорово поработал на «Bastards» — я думаю, что это до сих пор один из лучших альбомов Motorhead. Каждая песня на нём великолепна. «Death or Glory» и «I Am the Sword» — наверное, мои любимые, как и «Lost in the Ozone». Ещё есть «Don't Let Daddy Kiss Me», в которой говорится о насилии над детьми. Я написал её в одиночку и три года никуда не мог пристроить. Я предлагал её всем — Лите Форд, Джоан Джетт — считал, что её должна петь женщина, но никто песню так и не взял. Они слушали и говорили: «Мне нравится! Я должна петь её, отдай её мне!» а спустя три недели звонил менеджер и говорил «нет», так что пришлось петь самому.
Мы с радостью работали над «Bastards». Несмотря на то, что Вёрзел участвовал в записи и следующего нашего альбома, «Sacrifice», я считаю «Bastards» на самом деле последней записью Моторхэда с Вёрзелом, потому что она была последней, которую он делал действительно в хорошем настроении. Мы забавлялись над Говардом, показывая ему, что значит работать с нами. Он был обидчив, как девчушка, так что было проще простого сбить его с толку. Он начинал: «Перестань оскорблять меня!», на что я обычно отвечал: «Тебя не нужно оскорблять, Говард. Я тут ни при чём. Ты сам себе это делаешь». Однажды он пришёл в рубашке с номером 36, или что-то вроде того, и Фил спросил: «Это что, иностранная рубашка?». Говард ответил: «Нет, с чего ты взял?». А Фил заявил: «Я никогда не видел, чтобы слово «п…» было написано таким образом». Мы поймали его на этом дважды, и наконец он взорвался: «Если я так не нравлюсь вам, почему же вы наняли меня?!». И Фил сказал: «Понимаешь, ты единственный был нам по карману».
Несмотря на это, Говарду на самом деле нравилось быть нашим продюсером. Он, конечно, не упустит случая облить нас дерьмом перед кем-нибудь, это уж наверняка (но когда-нибудь, надеюсь, всё-таки простит). В студии у меня с ним почти не было разногласий. В самом начале нашей работы был день, когда я несколько часов ждал, чтобы записать вокал, предполагая, что так будет лучше, чем всё это время он провозится с гитарными партиями или ещё чем. Наконец я достал гамбургер, и не успел разок откусить от него, как он заявил: «Правильно! Пишем вокал!». «Ты! Гад! — сказал я, — Почему ты не даёшь мне доесть мой гребаный гамбургер?», но нет: «Давай, давай! Шевелись, у нас мало времени!». Говард в студии — настоящая сволочь, знаете. Так что я поступил естественно; взял и выдавил начинку булочки ему на пульт. Полагаю, что это было справедливо. Гастрономические вкусы Говарда, кстати сказать, мало привлекательны — он ест всю эту отвратительную вегетарианскую пищу, плоды и орехи. Это нездоровое дерьмо! Люди — плотоядные животные — только взгляните на наши зубы! Наша пищеварительная система не предназначена обрабатывать вегетарианскую пищу. От неё пучит живот и меняется кишечная флора. Вегетарианство для человека неестественно, — между прочим, у коровы четыре желудка, а у нас один. Задумайтесь об этом. (Привет, Говард!) И не забывайте — Гитлер был вегетарианцем!
